Читать онлайн книгу "Самое древнее зло III. Помощники бога"

Самое древнее зло III. Помощники бога
Максим Лагно


Семилуние #3
Матвей, Бленда и их новые друзья из посольства Химмельблю пытаются выполнить миссию, ради которой их послали на Землю: построить леддель, магическую машину, которая покончит с существованием Триединого Первомага. Он же – Самое Древнее Зло. Он же – Самое Древнее Добро. Он же – человек, который случайно стал богом. Но оказалось, что не так страшен бог, как его помощники.





Максим Лагно

Самое древнее зло III. Помощники бога





1. Ватрушка пространства




1

выскользнула из щели в подножии холма и поползла по траве. Сквозь купол, всё ещё накрывавший Брянск, струился свет единственной луны этого мира. Струнодзвонный стирометр, привязанный к моей спине, бил по бокам, а в затылок упирался его медный раструб.

Я отползла на четверть полуфлю и залегла за камнем, поглядывая в сторону щели. Скоро из неё выполз Лимоныч. Осмотревшись, увидел меня и пополз к камню.

Земная Луна, яркостью равная Отпаде, отсвечивала от крышки большого ящика магосбора установленного на спине бойца. Выглядело так, будто Лимоныч украл шкаф и теперь тащил на себе.

Пожалуй, мой струнодзвонный стирометр не так уж и неудобен в сравнении с магосбором.

– Антоныча нет? – шёпотом спросил Лимоныч, хотя и сам видел, что его нет.

– Скоро будет, – ответила я.

Из соображений безопасности мы заходили в щели поодиночке, как сказал Лимоныч «с интервалом в одну минуту». Так мы меньше тревожили пространство, а значит – нас труднее обнаружить.

– Но Антоныч шёл впереди меня, – продолжил Лимоныч. – Как же я приполз раньше?

– Это лабиринтный ландшафт, – устало ответила я. – В нём нет расстояний, только направления. Да и те – ложные.

– Слышал уже это, – буркнул Лимоныч. – Вот ты, Блендыч, когда объясняешь простым смертным свою магическую машинохерию, хотя бы сама понимаешь, что несёшь?

Лимоныч часто придирался к магии, требуя от меня простых объяснений таких явлений, которые никто и никогда не мог объяснить даже в Академии Химмельблю. Больше всего меня раздражало, что он добавлял «-ыч» к каждому имени.

В чёрной щели у подножия холма показалось какое-то шевеление… и высунулась голова крипдера! Клацнув пастью, он рыкнул и вытащил из щели когтистые лапы. Лимоныч выругался и перетянул из-за спины автомат, но голова крипдера вдруг наклонилась и, отделившись от тела, прокатилась по траве, разбрызгивая белую кровь.

Обезглавленная тварь вывалилась из щели. За нею вылез Антон, сжимая в сильной руке нож, бликующий в свете луны.

– Вот он, наш герой, – сказал Лимоныч.

Антон вытащил из щели точно такой же ящик магосбора, как у Лимоныча, и подполз к нам.

Меня обдало жаром его тела, разгорячённого в бою с крипдером. Я глупо хихикнула. В присутствии Антона я всё чаще и всё глупее хихикала. Это дурной признак, я знала…

– Ну, – спросил у меня Антон. – В какой стороне?

– Кто? Что? А! Сейчас.

Путаясь в лямках струнодзвонного стирометра, я вытащила из него управляющую коробку, подсоединённую к корпусу толстым шлангом. Опутанная этими шлангами и раструбами, я ощущала себя магоборцем.

Повернув ручку на управляющей коробке, дождалась ответа струнодзвона.

– Туда, – уверенно показала я направление.

– Далеко?

– Один длинный флю и одна четверть.

Лимоныч раздражённо хмыкнул:

– Ты ещё нам в милях и дюймах скажи.

Я посмотрела на свой наручный стирометр и перевела:

– Тысячу сто двадцать семь метров.

– Далековато, блин, – посетовал Антон.

– Ближе открыть щель не получилось, – сказала я то, что и так всем было известно. Вдобавок глупо хихикнула: – Будем топать ногами весь километр.

– Скорее, ползти на брюхе, – ответил Антон.

Я засмеялась так, будто он сказал невесть что остроумное.

Я злилась на себя, ругала последними словами, но не могла ничего поделать со своим ртом, он оставался в идиотской улыбке.

– Магия, а? – ухмыльнулся Лимоныч, подразумевая мои чувства.

Только Антон Брулев оставался непоколебимо спокойным и сосредоточенным на задаче.

– Бленда, – начал он приказным тоном, – сколько до закрытия щели в замкнутом пространстве?

– Что? А! Сейчас.

Я перенастроила наручный стирометр и доложила:

– Около пяти витков… – но тут же поправилась, переводя на земное время: – Три часа двенадцать минут.

Антон первым поднялся на ноги и осмотрелся. Шкаф магосбора на его широкой и сильной спине не казался таким громоздким, как на сухощавом Лимоныче.

– За мной, – скомандовал Антон.



2



После многих дней войны и ужаса, в которые погрузило Брянск Самое Древнее Зло, жители города наслаждались счастьем, довольством и здоровьем, которое даровало им Самое Древнее Добро.

Если местные жители заметят нас, то непременно доложат помощникам бога. Поэтому мы передвигались осторожно, избегая открытых пространств и дорог. Там же, где спрятаться было негде, я доставала камушек и набрасывала на нас покров невидимости, которому меня научила Корта-Ильда.

К сожалению, стен-магия не располагает к невидимости. Моего умения хватало только на долю витка… то есть на десять-пятнадцать минут. После чего нужно было ещё сколько-то минут ждать восстановления порядка струн.

Иногда мы останавливались, и я сверялась со струнодзвонным стирометром. Этот аппарат улавливал отзвуки любых магических предметов и указывал направление к ним.

Скоро мы перелезли через небольшой, увитый зеленью заборчик и оказались на поле каких-то растений с большими цветками в виде полосатых шаров.

– Ух, какие арбузы, – сказал Лимоныч. – Командир?

– Отставить, – ответил Антон Брулев. – Для них нет места.

Лимоныч с сожалением погладил арбуз и щёлкнул по нему пальцем:

– У меня в животе полно места…

Пригибаясь, мы перебежали поле арбузов. Раструб струнодзвона на моей спине зашевелился, переходя в так называемый «режим точного целеуказания».

– Уже рядом, – шепнула я Антону. – Тридцать шесть метров.

– Наверное, в том сарае, – сказал Лимоныч, показав на белое деревянное здание, похожее на красивый домик, а не сарай.

В мире, который Самое Древнее Добро выстроило для своих новых детей, не было места чему-то старому, развалившемуся или покосившемуся. Даже сараи здесь выглядели как домики зажиточных крестьян в Вейроне.

Чем ближе к сараю, тем сильнее раструб струнодзвона бил меня по загривку, словно погоняя меня. Убедившись, что мы нашли то, ради чего пришли, я отключила устройство и отвернула раструб от своей шеи.

Лимоныч остался у входа в сарай, а я и Антон вошли внутрь.



3



В центре сарая, покачиваясь на волнах магии, висела медная коробка. Её стенки усеяны круглыми дырочками, из которых торчали концы руллей.

Вокруг коробки стояли плотными рядами сельскохозяйственные слоггеры. В основном деревянные, но были каменные и земляные. Даже парочка железных. У одних руки в виде граблей и лопат, у других заканчивались тремя пальцами. Все слоггеры едва заметно покачивались в такт покачиваниям медной коробки с руллями.

– О! – воскликнул Антон. – Это мы удачно зашли.

– Неплохо, – согласилась я. – Двадцать три слоггера и ящик подпитки.

– Как будем действовать? – спросил Антон.

– Да как обычно: всё украдём и сбежим.

Протиснувшись между качающимися слоггерами, я двумя руками ухватилась за ящик и дёрнула на себя. Хотя он и висел в воздухе, но сдвинулся неохотно, будто привязанный невидимыми верёвками.

Антон встал рядом со мной. Снял со спины свой магосбор и отодвинул крышку с верхней части. Оттуда на меня пахнуло мертвящей силой квиксоли. Я даже отпрянула.

– Ой, прости, – сказал Антон, отодвинув магосбор от меня. – Забываю, что это действует на вас как чеснок на вампиров.

– В Голдиваре вампиров не осталось, – сказала я, продолжая дёргать ящик подпитки. – А на Земле есть вампиры?

– Да теперь уже хер знает, – честно ответил Антон. – Я теперь во всё поверю, даже в доброго Кощея, который правит Брянском.

Постепенно я отлепила ящик подпитки от земных струн и сразу перебросила его внутрь магосбора.

– Отличный бросок, – похвалил Антон.

Так как я боялась приближаться к магосбору, то Антон сам утрамбовал добычу на дне.

Я достала из сумочки стен-камень и расположила его на ладони в центре полустёртой татуировки.

– Закрой глаза, – предупредила я Антона.

Камень загорелся, я окружила его ворохом необходимых заклинаний и притянула земные струны.

Я уже научилась обращаться с ними, привыкла к их строптивости и «колючести». Мне они даже стали нравиться больше, чем струны Голдивара, которые больше похожи на услужливых лакеев. Овладеть земной магией труднее, зато и награда за работу с ними иная. Пользуясь струнами Земли, я испытывала приятную боль, почти похотливого характера… Присутствие сильного и красивого Антона только добавляло остроты в колдовство.

Мой стен-камень сгорел и раздулся облаком света, который прошёл сквозь всех слоггеров и затух, впитавшись в ночную темноту.

Все слоггеры моментально обвалились грудой исходного материала. Среди них зашевелилось и закрутилось несколько вихрей.

Обломки досок, комья земли и мелкие камешки попали в Антона. Не открывая глаз, он присел на корточки и закрыл голову руками. При этом забавно повторял что-то вроде: «Тля, тля, тля». Это распространённое брянское ругательство.

Моя магия пугала этого в остальном смелого до безумия воина, что возбуждало ещё больше. Нервным движением рук я закрутила вихри посильнее. Лишние материалы выбросило в таком количестве, что вокруг нас образовался вал мусора.

Вихри рассеялись, оставив после себя чёрные шары, немного похожие на арбузы на грядке. Корта-Ильда, научившая меня этому особенному заклинанию рассоединения, назвала их «ядра силы». Шары вобрали всю силу магии Самого Древнего Добра, которую оно использовало для создания высококачественных и умных слоггеров.

Пока я пыталась отдышаться и, в особенности, унять приятную сладость в животе, Антон и Лимоныч уже ползали по полу сарая: собирали ядра силы и забрасывали их в магосборы.

– Как много шариков, – сказал Лимоныч. – Вот это урожай.

– Давно столько не собирали, – согласилась я. – Матвей будет доволен.

– Интересно, – спросил Антон. – Зачем на этой ферме столько слоггеров, когда тут всего одно арбузное поле?

Я ничего не знала о выращивании арбузов. Тревожно спросила:

– Сколько нужно работников, чтобы ухаживать за полем арбузов?

– За таким-то? Да одного дедули хватит. А в этом сарае слоггеров столько, будто они целину собрались поднимать.

– Святые камушки! – воскликнула я. – А что если это всё…

– Засада! – договорил Антон.

Подхватив свой магосбор, подбежал к воротам:

– Стражи уже тут!

Противоположная воротам стена сарая затрещала, выгнулась и разлетелась на щепки. В проломе появилась огромная, высотой до крыши, тинь-поу. Крутанув башкой, стряхнула с торчащих ушей щепки. После чего раскрыла пасть и проревела, оглушая меня заклинанием замедления. Я так и застыла с протянутой рукой, не успев донести стен-камень до центра ладони.

Мы были ограничены в средствах: убить стражей добра невозможно – Самое Древнее Добро защищало их от смерти.

Антон временно задержал стражей, бросив рулль стеснения. Стражники с разбегу попали в синие прожилки сгустившегося воздуха, запутавшись в них, как мухи в паутине.

Зато тинь-поу, в которую превратилась Аделла, можно не жалеть: убить – не убьём, но визжать от боли заставим. Антон и Лимоныч закрыли меня собой и начали стрелять по зверюге. Зачарованные целым коктейлем боевой магии пули изрешетили тинь-поу, вынудив её убраться из пролома.

Антон потянул меня за руку, но замедление, наложенное на меня Аделлой, не позволило двинуться с места. Тогда Антон рыкнул, словно крипдер, обхватил меня за талию и поднял на плечи. Мы выбежали из ворот, минуя стражников добра, барахтающихся в воздухе.

Странно, что Аделла не подстерегла нас.

Да, огнестрельное оружие землян было сильным, но не настолько, чтобы два автоматчика уложили тинь-поу.



4



Пробежав по двору фермы, мы углубились в арбузное поле. Антон продолжал нести меня на своих плечах. И снова – тинь-поу не преследовала нас.

– Всё, поставь, меня, – попросила я.

Антон опустил меня на ноги.

Убедившись, что замедление прошло, я использовала стен-камень. Нас окутала дрожащая ткань невидимости, словно мы оказались внутри большого мыльного пузыря.

– Бежим-бежим, – сказал Лимоныч и первым побежал вдоль арбузной грядки.

Путаясь в стеблях растений и запинаясь об арбузы, мы пробежали половину малого флю, как почуяли неладное.

– Тля, – плюнул Лимоныч. – Мы не в ту сторону, что ли, чешем? Поле не закончилось ещё.

– Я говорила, Лимоныч, что кое-где не бывает расстояний, а только направления, да и те ложные, – тихо ответила я и убрала завесу невидимости. Она больше не поможет.

Антон тоже догадался, что произошло, и почему стражники добра и Аделла Лью не преследовали нас: мы попали в ландшафтную ловушку, расстеленную перед нами Хадонком.

Антон приложил к глазам бинокль, способный видеть в темноте и осмотрелся.

– Арбузное поле стало бесконечным во все стороны, – подтвердил он. – Мы можем бродить по нему всю жизнь.

– Вот же мудак, этот Хадонкыч, – заметил Лимоныч. – Из всех сортов магов, я больше всех ненавижу путаников.

– Что делать будем? – спросил меня Антон. – Есть у нас методы против ландшафтных ловушек?

– Я попробую…

– Ты что-нибудь придумаешь, – твёрдо сказал Антон. – Да?

– Да.

Я достала два больших самородка.

Теперь надо вспомнить уроки Корта-Ильды: как искать обходные тропы внутри замкнутых пространств. Но долго думать не пришлось: в одной части арбузного поля появилась громадная тинь-поу. Быстро уменьшившись, она превратилась в Аделлу Лью.

Облачена номасийка в белоснежные одежды, придающие ей необычайно одухотворённый вид. Сразу видно, что она – помощница бога.

Самая плохая ученица Академии не только научилась превращениям в громадных зверей, но и научилась сохранять на себе одежду после обратного превращения. Это магия Высших Отметок. Даже Дьярф Мансторм не умел сохранять одежду, после превращения в хорта и обратно.

Хадонк Джексон научился заворачивать пространство в такие замысловатые ватрушки, что Нарре Скиг восхитился бы.

Пока я и Матвей были в Запертых Землях, Хадонк, Слюбор и Аделла учились у подобревшего Первомага премудростям работы с магическими струнами.

– Убери булыжники, Бленда, – сказал Хадонк, выступая из пустоты. – Они тебе не помогут. Из этой ловушки не будет выхода.

– Тляха-муха, откуда ты взялся? – испугался Лимоныч и наставил на него автомат, но не выстрелил. – Затрахали уже своей магией.

Антон тоже не двигался, поглядывая на меня.

– Не кидай камни в небо, – добавила Аделла, приближаясь к нам. – В этом мире они точно упадут тебе на голову.

Не обращая внимания на их слова, я разогрела камни.

Споггель Хадонка, висел над ним в виде бесформенного пятна, то есть не выражал эмоций хозяина. Неизвестно, стал он таким бесстрастным после того, как его оживил Первомаг, или после того, как изменился характер Хадонка?

– Бленда Роули и сообщники, – сказала Аделла Лью, остановившись недалеко от меня. Ветер трепал её белые одежды, словно флаги. – Мы ещё раз предлагаем вам свободу.

– Покиньте мир Брянска, – добавил Хадонк. – Оставьте Самое Древнее Добро в покое.

Но я не собиралась повторять всё то, что я и Матвей сказали им при первой встрече. Вместо этого спросила:

– Иначе что?

– Мы вынуждены будем сделать то, чего не хотим делать.

– Убьёте всех нас?

Хадонк промолчал, зато Аделла радостно закивала:

– Обязательно убьём. Вы уже надоели нам своими набегами. Самое Древнее Добро день и ночь старается сделать жизнь несчастных людей лучше, но вы и ваша банда – единственное оставшееся зло.

– Вы не сможете нас убить, – ответила я. – Самое Древнее Добро не позволит.

– Сможем, – уверенно сказала Аделла. – И вы уже знаете об этом.

– Бленда, прошу тебя, перестань бороться с нами, – попросил Хадонк. В его голосе появилась мольба. – Лучше помоги нам сделать так, чтобы Самое Древнее Добро никогда не превратилось обратно в Самое Древнее Зло. Помоги нам навсегда сохранить его в этом состоянии.

В разговор вмешался Антон:

– Уважаемые голдиварцы, вы знаете позицию нашего правительства в вопросе вашего пребывания на территории Российской Федерации. Мы не раз выражали озабоченность вашими преступными действиями. Но вы в очередной раз проигнорировали нашу озабоченность. Мы требуем: или вы пропустите нас, или мы пройдём сами, используя все необходимые для этого средства, как магического так и военно-технического характера.

Святые камушки, даже я заскучала, от речи Антона. Он красивый, сильный и смелый, но косноязычный, как бюрократ Форендлер.

Антон поднял автомат и лязгнул рычажком.

– Зря вы так… – тихо ответил Хадонк. И он и его споггель, принявший вид человечка, вдруг поглядели на меня. – Прощай Бленда, больше мы не будем тебя жалеть.




2. Фалафель иллюзии




1



Отступив назад, Хадонк исчез, но его споггель остался. Бесформенное пятно семейного духа начало вращаться над нашими головами, скручиваясь в спираль. Дальние края арбузного поля исказились и тоже свернулись, как бы затянутые в спираль.

– Сука, ненавижу путаников, – сказал Лимоныч, звеня рычагами своего автомата. – Я будто грибов обхавался.

Аделла Лью превратилась в гигантскую жёлтую тинь-поу, прошипев напоследок:

– Первомаг оградил своих детей от смерти, но вы отказались быть его детьми. Так что давай драться, толстозадая.

Мне стало обидно. Разве я виновата, что меня против воли откормили в Работном Доме? Раньше, в Академии, Аделла Лью была крупнее и фигуристее меня. Поэтому все смотрели сначала на неё, а потом только на меня. Если рядом не было других красивых номасиек.

Я швырнула в небо первый камень:

– Сама ты толстозадая!

Но вместо того, чтобы превратиться в огненный дождь, мой камень вдруг улетел вбок и пропал в спирали споггеля.

Хадонк действительно всё предусмотрел. Он стал намного более сильным путаником, чем я – стен-магичкой.

Зато оружие землян снова помогло. Загрохотали автоматные выстрелы. Как я уже знала, стреляли они зажигательно-бронебойными пулями, которые даже не требовали магии, чтобы наносить смертельные раны любым монстрам.

На морде, лапах и груди тинь-поу выступили кровавые пятна, окружённые чёрными кругами сгоревшей шерсти.

Поняв, что размеры делают её лёгкой целью, Аделла уменьшилась, превратившись в серую тинь-поу, самую маленькую из этого семейства. Но даже серые тинь-поу, встав на задние лапы, достигали роста человека.

Кидаясь из стороны в сторону, серая тварь увернулась от выстрелов и прыгнула, повалив Антона на землю.

– Отстань от него! – крикнула я.

Обеими руками схватила тинь-поу за хвост. Напрягшись, резко дёрнула, отрывая её от Антона. Напрягшись ещё сильнее, отшвырнула визжащую Аделлу в арбузные грядки.

Лимоныч проводил её стрельбой из автомата. Но после двух очередей умолк, чтобы перезарядится.

Я помогла Антону встать.

Тинь-поу зашипела и зарычала, но повторять атаку не стала. Распластавшись по земле и опустив хвост, быстро отступила. Арбузы под её когтями лопались с аппетитным хрустом. Через пару мгновений её мохнатое тело пропало за искривлёнными границами арбузного поля.

Аделла перестала быть главной опасностью. Споггель уже завернул большую часть пространства: мир вокруг нас быстро уменьшался, превращаясь в стремительно кружащий вихрь.

В Нижнем Брянске я видела так называемые «стиральные машины». У них имелось круглое окно, через которое можно наблюдать, как бельё вертелось во время стирки. Примерно так и вертелся искусственно созданный путаником мир вокруг нас.

Мы были вынуждены встать рядом друг к другу. Беспомощно наблюдали, как спираль втягивала в себя арбузные грядки, подбираясь к нам. Арбузы, попавшие в вихрь, лопались, обдавая нас брызгами сока.

Лимоныч попробовал стрелять в споггеля, но бесплотного духа можно убить лишь сельскабом. У нас его не было. Более того, о таком приборе не знали даже Корта-Ильда и Дьярф – наши главные магические советники.

«Я думала, что сельскаб – теоретическое изобретение, – сказала Корта-Ильда. – Ибо как достать лунный камень?»

– Что будет, когда эта херня доберётся до нас? – спросил Антон.

– Схлопывание замкнутого пространства убивает тех, кто остался внутри него, – ответила я. – Так работают ловушки путаников.

– А как эта кошка драная сбежала? – спросил Лимоныч. – Может, нам вслед за ней сквозануть?

– Нет, исчезающее пространство пропустило Аделлу, так как Хадонк дал ей тропинку для выхода.

– А мы не можем по тропинке?

– Не можем. Тропинка пропала, после того, как по ней прошла Аделла.

Антон присел и сорвал с грядки арбуз. Прицелившись, швырнул его в вихрь. С треском его разорвало на кусочки, которые обдали нас брызгами сока.

– Вот же капец, – сказал Лимоныч. – Два года прятались от этих магов, а теперь так тупо сдохнем.



2



Стена вихря настолько приблизилась, сдавив нас со всех сторон, что начала затягивать в себя ремешки и шнурки на нашей одежде.

– Тлять, – выругался Лимоныч. Вихрь вырвал из его рук автомат и с треском и искрами поглотил.

Мы развернулись спинами к вихрю и встали лицом друг к другу. Вихрь добрался до струнодзвонного стирометра на моей спине. Отчаянно дребезжа, раструб развернулся и потянул меня в вихрь. Я поспешно отстегнула замки на плечах – лямки обвисли и ценный аппарат, который Матвей и Корта-Ильда собирали почти месяц, со звоном улетел назад и пропал.

Лимоныч и Антон всё ещё держали свои магосборы, не давая им улететь в вихрь схлопывающегося путаного пространства.

– Господи, помилуй меня, – произнёс Лимоныч и попробовал перекреститься, стеснённый нашими телами.

– Хватит уже умирать, – раздражённо сказал Антоныч. – За этот год ты пять раз молился, но ни разу не умер.

– Но теперь, Антоныч, это конец, – серьёзно ответил боец. – Простите за всё.

Лимоныч вдруг дёрнулся, намереваясь отпрыгнуть спиной назад, но Антон ухватил его рукой за ворот, удерживая:

– Стоять! Тоже мне, герой великой магической войны нашёлся.

– Без меня будет больше места, – упирался Лимоныч. – Дольше продержитесь, пока Блендыч что-нибудь придумает.

– Она и так что-нибудь придумает, – ответил Антон. – Мой приказ – держаться вместе до последнего. Как понял?

– Есть держаться до последнего, – нехотя ответил Лимоныч.

Антон отпустил его ворот, уверенный, что боец выполнит приказ и не попытается умереть ради нас.

Оба посмотрели на меня, ожидая волшебного выхода из беды.

Но что я могла сделать? Хадонк и Аделла замели все следы подготовки ландшафтной ловушки. Я даже не заметила перехода в неё – так чисто Хадонк соединил реальное пространство с подложным.

– Командир, – ухмыльнулся Лимоныч. – От вихря так тянет, будто меня кто-то по жопе гладит.

– Такая же фигня, – засмеялся Антон.

– Давай, Блендыч, придумывай скорее, а то мне не нравятся эти ощущения.

Единственное, что мне оставалось – это создать простой круговой щит. Из кармана моей хантлангерской униформы достала самый большой самородок. Он запрыгал в моей руке: спиральный споггель хотел утащить его, не давая разместить в центре ладони.

Антон и Лимоныч без слов поняли, что мне нужна помощь: их пальцы обхватили мои ладони, помогая удержать стен-камень.

– Сжигание камня заденет и вас, – предупредила я.

– Давай, жги, – позволил Лимоныч.

– Мы потерпим, – подтвердил Антон.

Внутри сплетения наших пальцев заалел разгорающийся стен-камень. Я специально замедлила горение, чтобы оно не сожгло руки Антона и Лимоныча. Но они слишком часто видели, как работала моя магия, поэтому Антон приказал:

– Делай нормально. Не надо нас жалеть.

Я кивнула и зажгла во всю силу. Руки Антона и Лимоныча покраснели, по ним сразу пошли белые волдыри ожогов.

– Всё, всё, убирайте, – закричала я.

Они отдёрнули руки, а стен-камень распался на множество красных искр, которые окружили нас щитом. Вихрь схлопывающегося пространства ударил в него, разгоняя и гася искры.

Щит выдержал этот удар. Тогда скукоженное пространство обхватило его, а земля под нашими ногами закачалась и покрылась трещинами. Некоторые куски начали исчезать, пожираемые вихрем. Одинокая половинка арбуза подкатилась к нашим ногам, заливая сапоги соком.

– Вот, – растерянно сказала я. – Всё, что смогла.

– Не вини себя ни в чём, – ответил Антон.

– Это мы с командиром – дураки, – сказал Лимоныч. – Слишком поздно задумались, зачем на ферме с одним единственным полем жила толпа слоггеров, да ещё и ящик подпитки. Спецназовцы, тлять.

Опустив руки, я посмотрела на Антона. Он положил свою обгорелую ладонь мне на щёку, провёл большим пальцем по губам.

– Я это, – сказал Лимоныч, – отвернуться не могу, поэтому закрою глаза. А вы – целуйтесь.

Только Антон прислонил свои губы к моим, как гул вихря прекратился. Я и Антон подняли головы вверх – споггель перестал вращаться и застыл в форме спирали, к концам которой как бы привязаны края ландшафта.

– Поцеловались? С языком? – спросил Лимоныч, открывая глаза. Отметив изменения в споггеле, добавил: – Вот, что сила любви творит.



3



Я убрала искрящийся щит. Антон осторожно сунул приклад автомата в застывшую стену вихря. Его не утянуло, он просто проник в него, как в плотный Барьер Хена.

– Ещё одна ловушка, – уверенно сказал Лимоныч.

– Это всё странно, – ответила я. – Споггель не должен так замирать.

– Почему?

– Я мало знаю о драйденских семейных духах, – призналась я. – Но, кажется, такое с ними бывает только в том случае, если с хозяином что-то происходит. Что-то захватывающее всё их внимание. Или если хозяин заснул.

– Хадонк решил внезапно поспать?

– Вот я и говорю, что странно это.

– Да по хер, тля, – прервал Лимоныч. – Двинули отсюда. Лучше попасть в новую ловушку, чем умереть в этой.

Лимоныч первым прыгнул сквозь застывшую стену искажённого пространства. Громыхание ядер в его коробе послышалось с той стороны. Быстро поцеловав меня, Антон тоже ушёл. А я, краснея и потея от распиравших меня чувств, последовала за ним.

Мы очутились на том же арбузном поле. Лимоныч вынул из кобуры пистолет и щёлкнул на нём железной пружиной. (Я до сих пор не могла запомнить названия частей огнестрела). Антон тоже держал автомат наготове.

Близилось утро – часть купола, накрывающего Брянск, озарилась розовым. Я уже привыкла к скудному ночному освещению на Земле. Рассветы и закаты здесь тоже были какими-то бедными, словно у них кто-то отнял всю красоту, оставив только свет и тень.

Антон осмотрел поле в бинокль, но я и без него чувствовала – мы вышли из ловушки.

Сначала медленно, озираясь, мы пошли по полю. Несколько раз я останавливалась, чтобы проверить – не перешагнули ли мы склейку очередной ландшафтной ловушки?

Но всё было тихо и мирно. Один сельхозслоггер, который почему-то не попал под рассоединение, которое я учинила остальным, вышел из сарая и направился к арбузному полю, поскрипывая каменными сочленениями всех шести рук.

Дойдя до поля, он наклонился, растопырил руки и сорвал шесть арбузов. Держа их на руках, направился в другой сарай.

Более мирной сцены, чем сбор урожая невозможно представить.

– Может, путаник и кошка драная, типа, нас пожалели? – спросил Лимоныч. – Предупредили, что в следующий раз – точно схлопнут нас в ландшафте?

– И отпустили с добычей? – возразил Антон. – Да мы столько ядер забрали, сколько за целый месяц не набирали.

– Верно, херня какая-то.

Присев, Лимоныч сорвал один арбуз. На грозный взгляд Антона ответил:

– Ну, автомату моему кирдык, руки свободны.

Мы пересекли край поля и сразу побежали, больше не опасаясь склеек: навряд ли Хадонк был настолько силён, что раскинул свои путаные ландшафты на таком пространстве. Ни один путаник не мог быть настолько сильным.

Кроме Самого Древнего Добра, само собой.



4



Как в развлекательном умобразе, автор которого последовательно использовал все драматические приёмы, какие только знал, настало время сюжетного поворота, в котором старые друзья превратились в заклятых врагов.

Нельзя сказать, что я дружила с Аделлой. Поэтому мне не было дела до того, что она готова на всё, лишь бы не допустить нас до Первомага.

Слюбора Риммеля я уважала, как самого рассудительного среди нас. Фулели вообще обычно спокойные. Но и его мне не жалко.

Но Хадонк… мне было больно видеть, что он превратился в мага, одержимого силами струн. Чтобы приобрести ещё больше сил, он тоже не остановится ни перед чем.

Теперь я поняла, что происходило с молодыми магами, которые не способны к самоограничению. Они пытались охватить больше струн, чем способен выдержать их разум. Такое обычно происходит только с внеклассовыми творцами. Но струны Земли протянуты иначе и, вероятно, способны свести с ума и магов Отметки.

Эту тягу к струнам даже неправильно называть безумием. Это скорее невоздержанность, которая охватывает пьяниц или курильщиков ярба. Они понимают, как разрушительно на них действует их увлечение, но остановиться уже не могут.

В «Летописи Закрытых Семилуний» был такой афоризм от Скро Мантиса:



Рука, дотянувшаяся до струн, никогда не наполнится.



Имелось в виду, что чем больше струн охватывал маг, тем больше струн он хотел охватить.

Драген как-то сказал, почему обучение в Академии намеренно растягивалось до пяти-шести семилуний, при этом поднимая ученика не выше Второй, редко – до Третьей Отметки.

«Мы вас долго учим не для того, чтобы вытянуть побольше денег из ваших родителей, как считают некоторые. А для того, чтобы вы взрослели вместе с избранным вами набором струн. Нет ничего хуже молодого дурака или дуры, которые получают силу струн, но не подкрепляют их мудростью опыта. Тогда не вы несёте струны в мир, а они выносят вас из мира».

С Аделлой, Слюбором и Хадонком произошло именно это.

С помощью Самого Древнего Добра они достигли таких высот в магии, причём именно магии земных струн, до каких они никогда не добрались бы в Голдиваре. И сделали это быстро, ведь доброта переменчивого Первомага одаривала всех без разбора и без меры.

Аделла, Слюбор и Хадонк стали настолько сильными, что без труда смогли бы, как выразился Лимоныч, «натянуть глаза на жопу» и Драгену, и Нарре Скигу, и любому другому наставнику Академии.



5



Обратно мы бежали быстро и без остановок. Антон часто поглядывал на часы, сообщая:

– Быстрее, быстрее! Тридцать минут до закрытия щели… Двадцать восемь… Семь…

Лимонычу пришлось выбросить арбуз. Мне выбрасывать нечего – струнодзвонный стирометр поглотил вихрь, но бежать всё равно трудно.

Впереди показался тот холм, в подножии которого прорезана щель в Нижний Брянск. Ещё немного и мы спасены…

Пот лился по моему лицу так, будто врем наколдовал надо мной облачко дождя, которое следовало за мной по пятам.

Антон и Лимоныч тоже устали. Шумно выдыхая, они громыхали ядрами в магосборах. Ни мне, ни им уже не помогало зачарование одежды на выносливость, скорость и прыгучесть. Зачарованная одежда усиливала физические возможности тела, но она не могла усилить то, что уже исчерпано.

Я пожалела, что у нас не было ярба. Пусть эта трава вредна и вызывает привыкание и оглупление. Но после пары затяжек я бы и не заметила, как оказалась в Нижнем Брянске.

До щели оставалось каких-то пол флю, как возле неё что-то зашевелилось. Нам навстречу шёл большой человек в чёрной накидке с капюшоном. Порыв ветра дёрнул плащ, мелькнула ослепительно яркая красная подкладка.

– Это ещё, тлять, кто? – спросил Лимоныч, доставая пистолет.

– Святые камушки, – воскликнула я, остановившись. – Только не говори, что мы выбрались из ландшафтной ловушки ради того, чтобы попасть в твою иллюзию!

– М-м, это было бы странно, – ответил Слюбор Риммель. – Зачем мне нужно появляться перед вами в той иллюзии, которую я и наслал?

– Кто это? – спросил Антон.

– Слюбор Риммель. Один из моих бывших друзей, с которыми перешла в Брянск.

– Вас было четверо? – искренне удивился Антон.

– Ах, да, он заставил вас всех забыть о нём.

– Как это – забыть?

– Легко. Он же фулель. Вы с ним встречались и разговаривали. Причём много раз.

Антон и Лимоныч недоумённо переглянулись.

– Я ни хера тебя не помню, – сказал Лимоныч, погрозив Слюбору пистолетом.

– М-м, фулели могут не только заставить вас забыть, что было, но и вспомнить то, чего не было.

– Короче, фалафель, – Антон навёл на него автомат. – Что тебе надо?

– Для начала можете сказать «спасибо».

– А пулю в лоб не хочешь? – осведомился Лимоныч.

– Если бы хотел, она бы у меня была, не так ли? – спросил Слюбор.

– Так это был ты? – догадалась я. – Правда – ты?

– Я.

– Что «он»? – строго спросил Антон.

– Это он спас нас от смерти в ловушке.




3. Морок в пустой голове




1



Когда Корта-Ильда узнала, что я подвергалась фулельским пыточным иллюзиями, она научила меня одному способу борьбы с мороком.

«Но этот способ поможет только на ранней стадии попадания в иллюзию, – предупредила она. – В Академии тебя, небось, учили, что в грамотно построенной иллюзии ты никогда не догадаешься, что всё вокруг – это мираж?»

«Да».

«Так вот, это верно только для иллюзий до Четвёртой Отметки. Фулели Пятых Отметок, особенно достигшие предела личностной зрелости, способны создавать проекции, в которых жертва будет сколько угодно долго размышлять, что весь мир – это иллюзия, но это не поможет ей вырваться из неё».

«Как сбросить путы такой иллюзии?»

«Никак. Но можно доставить заморочившему тебя фулелю духовные неудобства. Тогда он сам вытолкнет тебя из плена обмана. Для этого тебе заранее необходимо выбрать одну единственную точку, один предмет и сделать его своим противоиллюзорным талисманом. Всякий раз, когда начнёшь подозревать, что ты в иллюзии, обращайся к этому предмету и погружайся в его созерцание. Тебе нужно полностью очистить свои мысли от волнений и переживаний. Перестань слышать, видеть и осязать. Научись оставаться наедине с талисманом. Это опустошит твой ум. Пустой ум жертвы – самое неприятное ощущение для фулеля».

Приблизившись к Слюбору, я села на траву и посмотрела на свою растопыренную ладонь. Предметом для очищения ума я выбрала татуировку на ладони, которая изображала жерло вулкана.

– Чего расселась-то? – спросил Лимоныч. – Бежим…

– Она проверяет, не находимся ли мы в магии этого фалафеля, – пояснил Антон. – Если он нас поймал, то нам некуда бежать. Всё вокруг будет сном или типа того.

– Чьим сном?

– Э-э-э… ну, твоим, например.

– И чё?

– Ты начнёшь представлять, как пробираемся в Нижний Брянск, как вводим пароли, как разговариваем с нашими друзьями. Тем самым выдашь фалафелю истинное расположение нашей базы.

– Тля, как же меня задрала эта магия, – выдохнул Лимоныч и сел рядом со мной. – Может, просто стукнуть жирного парня? Не хер гипнотизировать меня.

– Бленда, – сказал Слюбор. – Ты теряешь время. Я не насылал на вас иллюзию. Я…

Голос Слюбора, ругань Лимоныча и шум утреннего ветра исчезли. Я очистила свои мысли, сосредоточившись на татуировке. Остались только я и моя ладонь.



На первом курсе Академии всем стен-магам наносили временные татуировки. Они помогали неопытным студентам правильно раскладывать стен-камни на ладонях, ведь от этого расположения зависела сила и направление воздействия при сжигании. Например, самородки требовали точного расположения в центре ладони. Даже незаметное отклонение приводило к большим потерям плодотворности самородка.

Поэтому для стен-мага важно быть в полной неподвижности во время расположения камня. Когда он закрепится на своём месте, уже никакое движение его не собьёт.

Именно нахождение точного положения стен-камня на ладонях – первооснова стен-магии.

Усилием воли я выбросила из головы все образы, даже целующего меня Антона, и сосредоточилась на полустёртой татуировке.



2



– …теперь веришь? – спросил Слюбор, когда я вернулась из короткой медитации.

– Да, мы в реальности, – ответила я, поднявшись на ноги.

– Я набросил иллюзию на Хадонка и Аделлу, а не на вас, – продолжил Слюбор. – Они думают, что вы погибли в схлопнувшейся ловушке.

– Зачем ты нам помог? – спросила я. – Разве ты не дитя Самого Древнего Добра?

– Дитя, – печально вздохнул Слюбор. – Он учит меня игре на высших струнах.

– Разве ты не должен защищать его от нас, отказавшихся от его заботы?

– Должен. Я и защищаю. Думаешь, кто держит под куполом огромную иллюзию, чтобы люди с той стороны, летая на своих вертолётах, видели не то, что есть на самом деле?

Это заинтересовало Антона:

– Братец, фалафель, поясни-ка мне за это. Ты хочешь сказать, что, пролетая над куполом, наши пилоты видят не сказочный город?

– Они видят старый Брянск, – кивнул Слюбор. – В башнях города размещены фулельские магические машины. Каждые десять земных часов я подзаряжаю их, обновляя иллюзию.

Антон и Лимоныч переглянулись.

– То-то штаб не поверил мне во время крайнего контакта, – сказал Лимоныч. – Подумали, что я рехнулся, рассказывая про то, что Брянск разделился на Верхнюю и Нижнюю части.

– Перезарядка нескольких башен иллюзий – это признак большой силы, – согласилась я. – Но что ты хочешь от нас? Если думаешь, что ты сможешь обманом выманить нас из Нижнего Брянска, чтобы Аделла и Хадонк прикончили…

Слюбор как-то отчаянно прервал меня:

– Когда будет готов леддель?

Антон и Лимоныч всполошились. Оба молниеносно достали оружие и приставили к голове Слюбора. Он только поморщился от тычков стволами и звона пружин.

Я тоже отступила на несколько шагов:

– Какой ещё леддель? О чём ты? Странные вопросы какие-то… Я не понимаю… Что вообще такое этот, как его там, «лет-тель»?

Я многому научилась за прошедшее время. Но искусством убедительного вранья так и не овладела.

– Бленда, – усмехнулся Слюбор. – Я знаю, что Самое Древнее Зло послало тебя и Матвея на поиски чертежей. И я знаю, что вы его строите в Нижнем Брянске.

– Вам известно расположение Нижнего Брянска? – закричал Антон.

– Мне – известно. Аделла и Хадонк ещё не знают. Но очень хотят узнать.

– Так, фалафель, – Антон ткнул в толстую шею Слюбора ствол автомата. – Откуда у тебя эти данные?

Слюбор слегка моргнул: Антон и Лимоныч резко убрали оружие от него и навели стволы друг на друга.

– Сука, Антоныч, как ты мог? – заорал Лимоныч. – Я тебе так верил, а ты – предатель.

– Эх, лейтенант Монов, зачем ты убил Пиротова? – ответил ему Антон, держа Лимоныча под прицелом. – Думал, что Первомаг тебя похвалит?

– Немедленно убери морок, – приказала я, хватаясь за стен-камни. – Отпусти их!

Покорные воле Слюбора Антон и Лимоныч держали друг друга под прицелом, застыв с выражением ненависти на лице. Они оказались под действием иллюзии, в которой каждый считал другого предателем.

– Я просто хочу показать, что если бы хотел вашей смерти, то вы поубивали бы друг друга ещё в сарае, – сказал Слюбор и моргнул.

Антон и Лимоныч опустили руки, выронив оружие. Переглянувшись, снова подхватили его.

– Антон, – я заслонила Слюбора. – Я разберусь.

– Ладно, – быстро согласился он и показал мне на часы. – Девять минут до закрытия.

Они отошли к щели в холме.



3



Слюбор вдруг взял меня за руку и прижал к своей груди:

– Бленда, я хочу, чтобы ты мне поверила. Я обнаружил расположение Нижнего Брянска недавно, когда обновлял полотно иллюзии над Химмлиаром.

– Химмлиар?

– Так Самое Древнее Добро назвало земли бывшего Брянска.

Я засмеялась:

– С древнехиммельского «химм» переводится как «земля, страна», а «лиар» – счастье. Страна Счастливых?

– Страна Счастья, – поправил Слюбор.

– Нет. Счастье будет «лиарт».

– М-м, а ты неплохо знаешь древнехиммельский… Так вот, обновляя иллюзию, я обнаружил кусок старого Брянска, который не подвергся ландшафтным преобразованиям Самого Древнего Добра. В этом не было ничего странного, под новым слоем земли ещё много таких развалин старого мира. Но в этом куске Брянска я заметил край незнакомой иллюзии. Потянув ниточку чужого полотна, я вытянул целую проекцию, за которой, наверняка, скрывается ваша база.

«Ага, за проекцию он не заглянул, – с облегчением подумала я».

– После нескольких безуспешных попыток, я всё-таки заглянул за проекцию и поразился тому, что иллюзия, скрывающая вашу базу, соединена не только с путаным ландшафтом, но и защитным полем стен-магии. Сразу три вида сильной магии безостановочно создают завесу, скрывая огромный кусок Нижнего Брянска от Хадонка и Аделлы!

– Ну и бред, – попыталась усмехнуться я. – Ты запутался в своих иллюзиях.

Но Слюбор уверенно продолжил:

– Я был поражён искусностью этого произведения магических струн. Сколько я не бился, но так и не смог подобрать пароль к воротам в ваш ландшафт. И главное, как вам удаётся держать эту завесу беспрерывно? Даже мне, достигшему Пятой Отметки фулельской магии, приходится периодически обновлять свою иллюзию над Химмлиаром. Как вы это делаете, м-м?

– Не знаю о чём ты вообще, – как всегда нелепо соврала я. – Нет никакой базы и завесы. Ты всё придумал.

Слюбор покачал головой:

– У вас работает какая-то неизвестная мне магическая машинерия?

– Не знаю. Что тебе вообще надо от меня?

– Сопоставив эти наблюдения, я понял, что вы строите леддель именно там. Для этого вы совершаете набеги на фермы счастливых людей, воруя у них магические артефакты, созданные Древним Добром.

– Пф… ты пьян, что ли? Напился, небось, земной водки, она посильнее нашего дрикка.

Слюбор не обратил внимания на мою насмешку.

– Леддель можно построить только при участии Первомага. Поэтому вы вынуждены собирать произведения его магических струн, заменяя ими его участие в постройке.

Я фыркнула, отводя глаза:

– Святые камушки, ну и насочинял. Тебе бы умобразы с приключениями надумывать, стал бы знаменитым.

– Тогда почему вы всё ещё здесь, хотя можете уйти через портал в Голдивар?

– Я и Матвей помогаем земному правительству освободить Брянск. А на фермы нападаем, чтобы… Нет, мы вообще не нападаем на фермы. Ты всё придумал.

– Бленда, тебе кто-нибудь говорил, что ты не умеешь врать?

– Я не вру! Это ты врёшь! Сам ты не умеешь врать.

Слюбор отпустил мою руку и закрыл глаза:

– Моя иллюзия закончилась. Аделла и Хадонк свободны. Сейчас они начнут искать щель, через которую вы пролезли в Химмлиар.

– Пусть ищут она скоро затянется.

– Через шесть минут, – напомнил Антон.

– Бленда, ты – дурочка, – сказал Слюбор. – Разве ты не поняла ещё, что Хадонк открывает ваши щели заново, а Аделла напускает туда толпы крипдеров.

Я прикусила нижнюю губу: так вот откуда эти твари брались в Нижнем Брянске!

– Пять минут до закрытия, – напомнил Антон.

– Бленда, – быстро сказал Слюбор. – Я на вашей стороне. Я хочу помочь вам.

– Как?

– Я знаю, где находится Первомаг.

– Пф, мы тоже знаем, – отозвался Антон. – Он в центральном замке Верхнего Брянска. Или Химмлиара, как вы называете земли России, оккупированные магами из чужого мира.

– Нет, он не там.

– А где? – спросила я.

– Он передвигается по Химмлиару, помогая людям жить ещё лучше.

– Тем лучше. Мы его выследим и…

– А зачем вам его выслеживать, – насмешливо спросил Слюбор, – если вы не строите леддель?

– Просто… это… чтобы поговорить… – я злилась на своё неумение нагло врать.

– Вы никогда его не выследите, – сказал Слюбор.

– Мы что-то придумаем…

– Бленда. Я могу не только сказать, где будет Первомаг, но могу сам привести его к ледделю.

– Который мы вовсе не строим, – напомнила я.

– М-м, да, конечно.

Слюбор решительно толкнул меня в сторону щели:

– Давай встретимся через два дня возле той фермы, где Аделла и Хадонк устроили вам ловушку.

– Ага. Жди.

Слюбор печально посмотрел на меня, кутаясь в плащ:

– Бленда, ты изменилась.

– Какой ты наблюдательный.

– М-м, я не про твои увеличенные… размеры. Я о характере. Ты стала невыносимой.

– Это называется – взрослая.

– Почему ты мне не веришь?

– Не могу. Если я ошибусь в доверии, пострадают люди. Дорогие мне люди.

Слюбор отошёл на несколько шагов:

– Я предложил помощь. Обсуди это с «дорогими людьми». Если ты мне не веришь, то я могу доказать свою полезность.

– Как?

– Я принесу вам много артефактов Самого Древнего Добра. Вам не нужно будет нападать на фермы. Я вам помогу быстрее достроить леддель.

– Охренеть, правда, что ли? – не удержался Лимоныч.

– Правда, – кивнул Слюбор. – Я буду ждать вас у сарая арбузной фермы. Через два дня, между шестью и девятью часами утра. Там всё и обсудим.

– Полторы минуты, – сказал Антон и потащил меня в щель.



4



Мы протиснулись в темноту щели и побрели в полной темноте, по колено в вонючей воде. Действие предыдущего стен-камня ещё не прошло, поэтому я без промедления создала три облачка света, прикрепив их в себе и к своим спутникам.

Так как щели тоже являлись частью магии путаников, то обратный путь через них отличался о пути, по которому мы сюда пришли. Хотя, казалось бы, двигались в одном и том же пространстве.

Камни осветили пещеру, часть стен которой была из кирпича, часть из обломков асфальта, из которого торчали провода, куски раздавленных автомобилей и разорванные трубы.

Из некоторых труб лилась вонючая вода, а в некоторые наоборот вливалась: вопреки земному притяжению, вода поднималась с пола струящимся столбом и втекала в трубы. Нарушение физических законов – обычное дело для магии путаников.

– Остатки бывшей канализации Брянска, – сказал Антон, оглядываясь. – Я ещё не попадал в такой ландшафт.

– Повезло вляпаться именно в говно, – проворчал Лимоныч. – Как вообще это возможно: Брянска нет, половину жителей убило, а их говно всё течёт по трубам. Волшебство, тлять.

– Хватит бурчать, – ответил Антон. – Сегодня у нас была самая везучая вылазка.

– Нас едва не раздавило скрученное в трубочку арбузное поле, – ответил Лимоныч. – Вот счастья-то привалило!

– Могли бы сдохнуть, – сказал Антон. – Если бы не Слюбор.

– Кстати, Антоныч, не верю я этому пузану. Нельзя идти с ним на контакт.

– Я тоже так считаю, – согласился Антоныч. – Но тут Бленде решать. Если фалафель действительно за нас, то это конкретно поможет покончить с Первомагом.

Мы вышли на что-то вроде берега.

Свет отразился от чудом уцелевшего стекла с железной скамейкой под ним. За стеклом виднелась горелая земля, перемешанная со скукоженными останками крипдеров. Следы старых битв, когда Брянск ещё существовал в своём привычном виде, не изменённый Самым Древним Добром.

– Бывшая автобусная остановка, – пояснил мне Антон назначение непонятной конструкции.

– Автобус – это такая большая карета без лошадей, – добавил Лимоныч. – Сама по себе ездит, без волшебства. Представляешь?

Лимоныч снова издевался надо мной, поэтому оставила его слова без ответа.

Мне не нравился шум воды за спиной. Антон тоже насторожился.

– Шлёпают, – сказал Лимоныч, доставая из кобуры пистолет.

Мерные всплески воды сопровождались хриплым дыханием и повизгиванием. Это значило, что Аделла уже нашла нашу щель и запустила в неё стаю крипдеров. Быть может, не просто стаю, но и матку, которая обустроит в этом куске Нижнего Брянска гнездо.

Но даже стая крипдеров не угроза для людей, привыкших отстреливать их. Угроза в том, что если их не перебить, то будут шлёпать за нами до самых врат. А так как Аделла, наверняка, мысленно связана со своими творениями, видит их глазами и слышит их ушами, то она узнает о расположении нашей базы. Чего нельзя допустить.

Я сделала ещё несколько облаков света и бросила вперёд, освещая подземное озеро и десяток крипдеров, прыгающих по вонючей воде.

Среди крипдеров брело трое стражей добра – бывших жителей Брянска. Одеты они в доспехи, которые явно были им неудобны. Вооружены двузубчатыми копьями, похожими на копьё Матери-Кочевницы, с которым ходила Мэрисса Н’рия.

– Тлять, а вам-то чего? – выругался Лимоныч.

Зажмурившись от яркого света, стражи добра остановились. Никто из них не боялся нас. Они уже привыкли, что сила Самого Древнего Добра оберегала их от болезней и смерти. Они – бессмертны, но мы – нет. Как и крипдеры.

Стражи лениво остановились, пропуская крипдеров вперёд.

– Мужики, – крикнул им Лимоныч. – Вы – долбодятлы.

– От долбодятла слышу, – ответил стражник.

– Террористы херовы, – добавил второй. – Чего вам неймётся? Нормально живём, а вы нам мешаете.

Крипдеры подошли на расстояние выстрела, Антон и Лимоныч открыли огонь, предоставив мне разбираться со стражами.

Тесное и вонючее пространство пещеры заполнилось грохотом выстрелов, визгом крипдеров и ругательствами Лимоныча.

Я достала стен-камень и соткала сетку, состоявшую из множества мелких камней, нанизанных друг на друга. Сложив её в ком – бросила. Пролетев разделяющее меня и стражей расстояние, сеть развернулась и опустилась на них. Концы её поднырнули под ноги и сомкнулись, поднимая людей вверх.

Один стражник изловчился и провёл по сетке копьём, полностью уничтожая её.

Раньше их копья не могли пробить мою магию!

Значит, Аделла и Хадонк всерьёз взялись за вооружение стражей. Скорее всего, даже без ведома своего повелителя – Самого Древнего Добра. Ведь Первомаг, пребывая в доброй ипостаси, верил, что отныне никому не нужно оружие, ведь все люди будут любить друг друга и жить вечно.

Я соткала вторую сеть, а за ней сразу воздвигла каменную клетку, в которую сеть затащила стражей. Сеть они разорвали, а вот о прутья каменной клетки их копья бились безрезультатно.

Лимоныч пристрелил последнего крипдера.

Стражники снова заколотили копьями по каменной решётке:

– Выпустите нас, уроды!

– Пусть вас спасают помощники бога, – ответила я.

Развернувшись, мы отыскали нужное направление и двинулись дальше по щели.

– Сволочи! – крикнул стражник.

– А вы – коллаборационисты, – ответил Лимоныч. – Вот поймаем вашего фюрера – всех засудим.

Жители бывшего Брянска, которые пережили страшную бойню, устроенную Самым Древним Злом, теперь радовались жизни, устроенной Самым Древним Добром. Никто из них не догадывался, что причиной их бед и радости было одно и то же существо.

Я слышала, что они называли Аделлу и Хадонка – спасителями. По мнению жителей – это они спасли город.

В Верхнем Брянске зародилась новая религия. И точно так же, как когда-то в Голдиваре, в центре новой веры сиял бесконечно добрый и милостивый Триединый Первомаг.

Больше у меня не было вопросов, почему три тысячи семилуний назад голдиварцы поверили в него, как в истинного бога. После того ужаса, который люди испытали от его злой ипостаси, они моментально уверовали в добрую ипостась, как в единственную надежду на спасение.

А мы должны повторить тот подвиг, который совершили наши предки. Мы должны уничтожить Самое Древнее Добро.




4. Дьярф – козёл




1



Так называемые «щели», через которые мы попадали в Верхний Брянск, создавались магической машинерией, существование которой заподозрил Слюбор.

Придумали и построили её Матвей, Йор Блаттскаг и Корта-Ильда. Назвали машину – «Охват». Состояла она из шестнадцати башен, связанных между собой различными частями, типа, труб, какой-то особо закрученной проволоки и медных пластин. Башни и забор между ними окружали нашу базу в Нижнем Брянске.

«Как в тюрьме, – смеялся Лимоныч. – Даже вышки военизированной охраны по периметру».

Слюбор был прав, подозревая, что машинерия работала на нескольких видах магии, скрывая базу русских военных и голдиварского посольства сразу несколькими способами: иллюзией, ландшафтным лабиринтом и «Стеной прозрачного камня», над постройкой которой работали все стен-маги посольства, включая и меня.

Но Слюбор не заметил, что «Охват» имел ещё и четвёртую линию защиты, которую создали молодой и уже гениальным ливлингом Дьярфом Манстормом и магичка из посольства, которая специализировалась на тайнописи. Они сделали так, чтобы через «Охват» могли пройти только те люди, чья кровь была запомнена машинами. Если бы Слюбор сглупил и сунулся к нашей башне собственной персоной, а не силой внутреннего взора, то его попросту разорвало бы.

Для того чтобы вернувшиеся из набега разведчики могли пройти, в башнях «Охвата» устроены врата, которые открывались после правильного соединения камней в головоломке. Об этих «паролях» и упоминал Антон, когда подозревал, что мы в иллюзии Слюбора.

Как у всех великих магических изобретений, у «Охвата» был изъян: защита нашей базы слабела, когда машинерия переключалась на работу по созданию щелей. Иллюзия начинала просвечивать, а ливлинговская защита кровью переставала работать. В такие периоды сквозь «Охват» мог пройти кто угодно. И только «Стена прозрачного камня» не теряла своей силы. Подтверждая надёжность стен-магии, она оставалась главным препятствие на пути к базе.

Поэтому, когда «Охват» держал открытую щель в Верхний Брянск, остатки брянской армии и воины посольства выходили на усиленное охранение. Нужно было защищать «Стену прозрачного камня» от толп крипдеров, которые проникали через ослабленные линии защиты.



2



До башни «Охвата» мы добрались без приключений. Крипдеров больше не было – они плутали в других частях пространства.

Мы шли по узкой пещере, стены которой были созданы из ландшафта бывшего Брянска: фасады домов, автомобили, деревья и фонари причудливо переплетались, образуя своды пещеры.

Иногда пещера так расширялась, что её потолка не достигал даже свет моих облаков. Мы вдруг начинали идти по громыхающему тонкому железу, из которого торчали трубы и большие белые блюдца.

– Это крыши домов, – пояснил Антон.

– Мда, – ответил Лимоныч. – Всё равно не могу привыкнуть к этому казусу. Мы шагаем по крышам, но иногда попадаем в коридор, сделанный из парка!

– К путаным ландшафтам сложно привыкнуть, – сказала я. – Даже мне.

– А я – привык, – сказал Антон. – Наоборот, иногда интересно, что ещё покажет нам магия?

– Сегодня нам было показано, что Аделла и Хадонк решили окончательно с нами разобраться, – усмехнулась я. – Раньше они только реагировали на наши вылазки, а теперь заранее подготовились.

Антон встревожился:

– Нам придётся отменить все походы за артефактами, пока не придумаем, как вычислять ловушки Хадонка. Лимоныч, кто ещё кроме нас сейчас работает наверху?

– Группа Офицерки Фроловой и того голдиварского мужика с синей бородой.

– Йор Блаттскаг? – напомнила я.

– Да, он.

– Вдруг им подготовили ловушки? – воскликнул Антон.

– Плохо будет, – ответила я. – Навряд ли Слюбор им поможет.

Мы зашагали ещё быстрее, словно могли чем-то помочь товарищам.

Скоро мы вышли к одной из башен «Охвата».

С этой стороны пространства башня вовсе не выглядела как башня. А скорее как какой-то железный домик, разрисованный непристойными надписями на русском языке.

– Это называется гараж, – сказал Антон, который привык пояснять мне названия и назначения все непонятных предметов и строений. – Предназначен для хранения автомобилей.

Я ощупала холодную железную стену. Магические струны осторожно толкнули меня в ладони.

– Головоломка внутри, – сказала я.

Лимоныч и Антон начали бить по замку ворот гаража. Я помогла отогнуть железную дверь. Внутри было пыльно, пусто и пахло машинным маслом. Запах мгновенно напомнил мне о магоборцах.

В центре гаража, разорвав верхушкой железный пол, возвышался кусок скалы. Одна из её сторон была идеально ровной. На ней расположилась головоломка из шестнадцати символов.

Участники всех групп снабжения знали комбинации, которые открывали врата «Охвата», но Лимоныч и Антон всегда просили меня сложить камешки. Оба боялись ошибиться, ведь в таком случае головоломка уничтожалась, закрывая эти врата до тех пор, пока стен-маг не задаст новую комбинацию символов.

Я быстренько передвинула камушки символов в нужное положение.

Пространство вокруг скалы с головоломкой свернулось в пузырь, потом раздвинулось, освобождая место для пространства базы. Мы по очереди выступили из пузыря, оказавшись в Нижнем Брянске, рядом с башней «Охвата».

В своём настоящем виде башня была невысокой, собранной из того материала, который земляне называют «бетонные блоки». На плоской крыше установлена высокая мачта, раза в два больше башни, на её конце дрожал световой шар, отбрасывая свет на своды земляной пещеры.

Обойдя башню, увидели цифру «5», нанесённую на бетон краской.

– Фролова и Блаттскаг вернулись? – сразу спросил Антон у бойцов, охранявших башню.

– Фролова – да, Блатта – ждём, – ответил боец, видневшийся в нижнем окне башни.

– Как улов? – крикнул снайпер, лежавший на плоской крыше башни.

– Полные коробочки, – ответил Лимоныч. – Но едва не сдохли, пока насобирали ядер.

– А что так?

– Скоро узнаешь, – ответил Антон и увлёк нас к зданию торгового центра, того самого, в котором когда-то прятались беженцы и где нас допрашивал генерал Пиротов.

Отвечая улыбками на приветствия голдиварцев и солдат, мы передали свои короба дежурным по базе.

Мы все очень устали, хотели есть, а меня ещё и клонило в сон, так как накануне я не выспалась, занимаясь изучением «Летописи Закрытых Семилуний». Но все трое понимали важность нашего донесения. Поэтому, вместо того, чтобы отправиться в наши квартиры, пошли на второй этаж торгового центра.

Попутно Антон раздавал приказы:

– Отмените все запланированные выходы групп. Матвея, Корту, Дьярфа и остальных бойцов и магов, свободных от патрульной службы – на совещание к Пиротову. Передайте, что это срочно.



3



Военный совет Брянского Сопротивления собрался в большом зале торгового центра. Генерал Пиротов сидел в кресле на колёсиках и курил. Вся правая сторона его тела была парализована после ранения, нанесённого крипдером.

Он затягивался сигаретой, клал её на блюдечко, потом брал кружку с чаем, делал глоток, ставил обратно и снова брал сигарету. При генерале постоянно дежурил денщик, который помогал Пиротову передвигаться.

В залу спешно входили люди. Царапая по полу ножками пластиковых стульев, рассаживались. Кто-то наливал себе чай из термоса. Почти все земляне курили.

Последними, как обычно, пришли Матвей, Корта-Ильда и Дьярф. Все трое увлечённо обсуждали что-то. Спорили и перебивали друг друга. Они и остальные сильные в маго-машинерии голдиварцы были заняты тем, ради чего и существовало всё это Сопротивление – строили леддель.

Без вступлений и приветствий Антон пересказал наши приключения. Слушая его, притихли даже вечно спорившие друг с другом Матвей и Дьярф.

Когда Антон закончил, Матвей первым воскликнул:

– Надо принять предложение Слюбора.

Дьярф, который словно обязался во всём не соглашаться с Матвеем, насмешливо возразил:

– Ха, и поверить фулелю? Вполне может быть так, что все мы – всего лишь порождения сознаний Бленды или Антона, которые всё ещё стоят на арбузном поле, а Слюбор следит за нашими переговорами, выпытывая все тайны?

Слушавшие их спор бойцы спецназа заволновались. Кто-то даже вскочил со стула и начал ощупывать свою голову, проверяя не фантом ли он? Как и многие земляне, бойцы плохо понимали работу магических струн, поэтому всерьёз приняли шутку Дьярфа.

Дьярфа прервала Корта-Ильда:

– Не мели чепухи. Никто ничего не выдаёт. И мы не фантомы. Не пугай землян.

– Ну, согласен, я переусердствовал, – смутился Дьярф. Обратился к солдатам: – Простите, кэры и кэрессы, я пошутил. Просто в Академии есть известная шутка, что весь мир – это иллюзия фулеля, а люди в ней – фантомы. Не придавайте ей значения. Уверяю, все мы тут настоящие, а не выдуманные.

– Я тебя однажды ушатаю за такие шутки, – сказал кто-то из спецназовцев. – Не иллюзорно.

– Козёл, – поддержал его другой боец.

Дьярф поспешно сказал:

– Но всё же я против встречи со Слюбором Риммелем. Я не верю фулелю.

– А я и не призываю верить, – сказал Матвей. – Я призываю попробовать его предложение.

Корта-Ильда поддержала Матвея:

– Слюбор пока что единственный, кто может вывести нас на Первомага.

Тут уже вмешался Антон:

– Я бы не стал полагаться на Слюбора. Ведь этот парень зачем-то удалил из нашей памяти все воспоминания о себе. Если он на нашей стороне, то зачем сделал это?

– Ничего он не удалил, – буркнул Матвей, который отчего-то недолюбливал Антона. – Он навёл на вас иллюзию того, что вы его не помните. Я, например, прекрасно, его помню.

– Тля, – сказал Лимоныч, – а какая разница? Ведь он сделал что-то с нашими мозгами. Это, по-любасу, недружественный поступок.

Пиротов молча хлебал чай, наблюдая за нашим спором.

– Может, Слюбор поступил так именно для того, чтобы отвести от себя подозрения? – предположила я.

Пиротов выплеснул из кружки остатки чая, а его помощник наполнил её заново. Сделал глоток, все притихли.

– Итак, у нас есть предложение от вероятного соратника на стороне врага, – начал Пиротов. – В чём его главная ценность? В том, что Слюбор поможет нам засунуть этого вашего Первомага в леддель. Ведь все мы понимаем, что даже если мы закончим постройку ледделя, нам нужно как-то привести к нему Самое Древнее Добро.

– Или притащить леддель к нему, – добавил Матвей.

– Или так. Словом, пока леддель и Самое Древнее Добро не встретятся, волшебства не произойдёт.

– Мы можем своими силами выследить его, – неуверенно возразил.

– Целый год Самое Древнее Добро хозяйничает в Брянске, но мы ни разу его не увидели, – ответил Пиротов. – Только видели результаты его деятельности.

Антон развёл руками, признавая правоту Пиротова.

Генерал хлебнул чай. Меня всегда поражал его способность пить кипяток. Мне это казалось даже немного магией.

– Не забывайте, товарищи, – начал Пиротов, – если бы в Брянске не объявилось посольство Химмельблю, мы все или сдохли бы от крипдеров, или сдались бы, переселившись на поверхность, где начали бы славить Самое Древнее Добро и возделывать поля с помощью слоггеров. Признаюсь, не самый худший вариант моего выхода на пенсию…

– А мы и не забываем, – крикнул один из бойцов. – Особенно не забываем, кто притащил сюда этого магического скелета.

Генерал продолжил:

– Но моё мнение такое: я считаю, что Лимоныч прав. Раз этот Слюбор зачем-то запудрил нам мозги, то это уже причина избегать его. По-крайней мере, до тех пор, пока мы не научимся противостоять его иллюзиям.

Я устало поднялась со своего стула:

– Кэр Пиротов, вы не упомянули другое предложение Слюбора. Он обещал…

Меня прервали крики, доносившиеся с первого этажа торгового центра. Антон подошёл к перилам и посмотрел вниз:

– Блатт вернулся!

По ступенькам взбежали двое: синебородый Йор Блаттскаг и один спецназовец.

Кэр Блаттскаг выглядел плохо – его великолепная роба мага Третьей Отметки порвана и дымилась, распространяя зелёный дым от крипдерской кислоты. Сопровождавший его спецназовец прихрамывал и держался за оголённое плечо, на котором белела свежая повязка.

Один из молодых послов, работавший в посольстве помощником лекаря, бежал за ним, пытаясь зажечь стен-камень, чтобы вызвать заклинание лечения, но из-за бега, не мог расположить камень на ладони.

– Прошу вас, кэр, постойте немного, мне надо обработать вашу рану.

– Всё нормально, – ответил спецназовец. – Меня перевязали уже.

Йор Блаттскаг вбежал на второй этаж:

– Мы попали в засаду из крипдеров! И не простых, а обученных и защищённых. Даже ваши пули не брали их.

– Ну, так себе засада, – ответил Лимоныч. – Мы тебе кое-что поинтереснее расскажем.



4



Выслушав доклад Антона Брулева, Йор Блаттскаг расстроился:

– Вы попали в более сильную ловушку, но не потеряли ни одного. Тогда как в моей группе погиб снайпер. Клянусь родительским топазом, что я всю жизнь буду помнить свою вину!

– Не спешите себя винить, – ответила я. – Если бы нам не помог Слюбор, то мы все погибли бы.

Антон сказал:

– Мы как раз раздумываем, действительно ли фулель предлагает помощь или это ещё одна ловушка, в которую должно попасть всё Брянское сопротивление вместе с Посольством Химмельблю?

– Мнения разделились, – добавил Пиротов. – Ваше мнение, как главы Посольства, будет важным.

Йор Блаттскаг задумчиво почесал синюю бороду. В наступившей тишине слышно было только постукивание ложечки в чашке и шипение сгораемого стен-камня: молодой лекарь наконец-то расположил его на своей ладони.

– Я помню Слюбора Риммеля, – сказал кэр Блаттскаг. – Читал его классу фулелей лекции по стен-магии и её воздействии на иллюзии. Слюбор показался мне ответственным парнем. Фулели вообще отличаются серьёзностью, ведь их дар просыпается поздно, когда они уже взрослые. С другой стороны, я помню Хадонка, и он тоже показался мне ответственным парнем, хотя и излишне патриотичным. Но теперь он превратился в одержимого силой безумца. Поэтому я не могу быть уверенным и в Слюборе.

Помощник генерала поднёс Блаттскагу кружку с чаем. Как истинный посол, кэр Блаттскаг давно делал вид, что ему нравилось пить этот мерзкий чёрный напиток. Сделав глоток, продолжил:

– Можем ли мы отвергать его помощь? Можем. Но при условии, что мы уверенны в том, что сможем самостоятельно доставить леддель к Первомагу.

– Короче, твоё мнение? – спросил Пиротов.

– Я бы дал парню шанс. Но при условии, что мы будем защищены от его иллюзий, а так же не допустим его к «Охвату». Все дела с ним будем вести на поверхности.

Генерал Пиротов кивнул и перевёл взгляд на меня:

– Бленда тоже хотела что-то сказать.

Я снова поднялась со стула:

– Слюбор предложил испытать его. Он пообещал нам артефакты Первомага.

Эту часть обещания Слюбора ещё не слышали остальные бойцы. Поэтому они все разом заговорили, перебивая друг друга:

– В смысле?

– Не надо будет устраивать вылазки?

– Слюбор может это?

– Давайте испытаем его!

Пиротов поднял руку, призывая бойцов замолчать:

– Если Слюбор и вправду может ускорить строительство ледделя, то мы не должны отказываться от этого шанса. Бленда Роули, ты будешь курировать контакт со Слюбором. Бери все необходимые ресурсы и людей.

Раздался смешок Дьярфа:

– Ну, вы даёте, прямо как дети! Послушаете меня ещё раз: Слюбор – фулель. А фулели что делают? М? Правильно, дети, они создают иллюзии, неотличимые от реальности. Вы уверены, что его помощь будет реальной, а не иллюзией?

Даже мне нечего было ответить на это.

– Да что ты за человек такой, – раздражённо сказал один из бойцов, – всю радость обломал.

Слово взял Йор Блаттскаг:

– Фулельские иллюзии – сильная вещь, но их тоже можно преодолеть. Если бы против нас выступил отряд фулелей, то мы проиграли бы, но Слюбор – один. А один фулель, пусть и предположительно Высшей Отметки, не справится с десятком сильных магов. Кроме того, мы попробуем обеспечить всех бойцов Брянского Сопротивления способами или предметами, помогающими преодолеть или оттолкнуть иллюзию.

– Ура, Блатту, – закричали солдаты. – Спасибо!

– Дьярф – козёл, – крикнул кто-то под шумок.

Дьярф Мансторм только обиженно махнул рукой, с видом: «Мол, я вас предупредил».

Пиротов объявил, что совещание окончено и подозвал к себе Антона и Блаттскага, чтобы выработать дальнейший план действий.

Ко мне подошёл Матвей.

– Я и Корта-Ильда хотим кое-что тебе показать. Приходи в нашу мастерскую.

– Что-то случилось с ледделем? – испугалась я. – Мы принесли вам много ядер силы, хватит на много дней работы…

– Да, ядра прекрасные, – согласился Матвей. – Но мы построили кое-что для тебя. Нужно твоё экспертное мнение.

– Матвей, я очень устала. Давай, завтра?

– Давай. Но не затягивай. Наше изобретение поможет не только тебе, но и остальным стен-магам.

Когда я вышла из торгового центра, на меня обрушилась такая усталость, что едва добрела до того здания, где располагалась моя квартира.




5. Танцоры Нижнего Брянска




1



Генерал Пиротов и остальные бойцы спецназа назвали остатки своего города Нижним Брянском, но город вовсе не располагался под землёй.

Когда Самое Древнее Добро создавало новый ландшафт с горами, холмами и реками, людям чудилось, что Брянск уходил под землю. Окружающий мир преображался на их глазах: все порталы, изрыгающие монстров, закрылись. Исчезновение порталов очистило небо, вернув на него солнце. Разрушенные дома, огонь и трупы людей и крипдеров исчезали, словно кто-то выворачивал мир наизнанку, скрывая грязную сторону.

Выжившие люди разбрелись по зелёным лугам и лесам, с изумлением наблюдая непрекращающуюся работу Самого Древнего Добра: реки постоянно меняли русло, выбирая наиболее удобное течение. Леса то разрастались, то уменьшались, освобождая место для строительства домов.

Самое Древнее Добро частично разрушило старый город, высвободив материю для строительства нового, а частично выдавило районы Брянска из того пространства, которое осязали все люди, в то пространство, которое находится между частицами материи Вселенной.

Кусок Брянска, в котором когда-то жили беженцы, преобразовался последним, унося с собой генерала и его бойцов.

Так и появился Нижний Брянск, мир, который сохранил свидетельства того, что сотворило Самое Древнее Зло. Но и он постепенно уменьшался, растворяясь в том добре, которое творилось в Химмлиаре.

Кусок города оказался не просто затерянным в междупространстве, но и скрутился в замкнутый ландшафт, в котором можно бродить очень долго, время от времени возвращаясь на исходную точку.

И единственное, что связывало Нижний Брянск с привычным пространством – это щели. Они образовались сразу после выдавливания, как остаточные явления путаного колдовства.

В этом пространственном небытии остатки города продолжали размываться. Поэтому жить тут долго невозможно.

Йор Блаттскаг, единственный посольский маг-путаник, предупредил:

– Однажды Нижний Брянск скукожится настолько, что вся живая материя, заключённая в нём, погибнет от чудовищного давления или недостатка воздуха. Готовьтесь, что однажды нам придётся бежать отсюда в Верхний Брянск.

Все эти игры с пространством казались чудом для Антона, Лимоныча и остальных землян. Но и у нас, голдиварцев, оно вызвало изумление.

Самые сильные путаники Голдивара, такие как знаменитый Вьят Донгли из Скервара или Ройсетта Клаури из Табера, могли преобразовывать пространство на расстоянии полтора-двух флю вокруг себя. И это считалось непостижимо сильной магией.

Йор Блаттскаг рассказал:

– Вьят Донгли поплатился жизнью за попытку превзойти собственное достижение: замахнувшись на искривление ландшафта сразу на четыре флю, он погиб во время колдовства – не выдержало сердце.

Выдавливание ландшафта из бытия в междуматериальную пустоту вообще действовало на коротких расстояниях, примерно как наши врата в «Охвате», которые растискивали пространство на пять метров вокруг себя, если говорить земными мерками. И это тоже было очень много.

– Я поражён, – сказал Йор Блаттскаг. – Не представляю, какой силой нужно обладать, чтобы выдавить такое количество ландшафта в междупространство.

Я пожала плечами:

– А теперь представьте, уважаемый кэр, что даже это преобразование – лишь одно из проявлений силы Первомага, который смог притащить к Голдивару сразу девять других планет.

– Поразительно, – согласился он. – Как мы вообще рассчитываем победить его? Я не верю, что какая-то машинерия, какой-то там леддель, совладает с существом, подобным богу.

– Совладает, – уверенно ответил Матвей. – Ведь этот леддель он сам изобрёл.



2



В Нижнем Брянске особенно трудно следить за ходом времени. Смены дня и ночи тут, конечно, нет. Над остатками старого города висел ком света, поддерживаемый лучами, исходящими от башен «Охвата». Чтобы экономить стен-камни, горение которых обеспечивало освещение Нижнего Брянска, смотрители «Охвата» держали яркость светового кома на уровне голдиварской ночи, когда три из Семилуния висели в зените над столицей Химмельблю. Не слишком светло, но и не так темно, как лунной ночью на Земле.

Но мне трудно судить о времени не из-за этого. А из-за того, что я не могла привыкнуть к земному времени.

Минуты и часы раздражали. Секунды – тоже. Кроме того, земной год – семилуние – делился на промежутки с почти равным количеством дней. При этом люди часто использовали понятие «неделя», окончательно запутывая меня и остальных голдиварцев.

Без доступа к земному Солнцу и Луне наши стирометры были бесполезны – они сбивались и неточно переводили земное время в голдиварское. Роскошные лунарии, которые послы Химмельблю привезли в дар землянам, вообще отказались работать и постоянно показывали время 1051-го семилуния центрального Нип Понга. То есть превратились в дорогие, но бесполезные предметы голдиварского искусства.

Моё привыкание к земному ходу времени осложнялось тем, что я изучала «Летопись Закрытых Семилуний», в которой тоже был свой календарь, отличающийся от принятого в Голдиваре.

Земляне вели календарь, отмечая прошедшие дни, но мне они мало что говорили. Из-за перевода витков в часы, а нормальных долевых получетвертей семилуния в недели, у меня в голове образовался хаос, похожий на моё состояние в Работном Доме.

Я была важным бойцом, добытчиком магических расходников. Моя неспособность ориентироваться во времени принесла бы много бед, если бы на помощь не пришёл Антон Брулев.

Проявив удивительную способность к математическому мышлению, он не только изучил и запомнил все положения лун Голдивара, их витки и доли по календарю Химмельблю, но научился мгновенно, в уме, переводить их в земные дни, минуты и часы. И наоборот.

Антон стал для меня проводником в земную реальность. Он и подарил мне свои часы, которые я носила рядом со стирометром. В ответ я подарила ему лунарий, пообещав:

«Когда придёшь в мой мир, эта штука станет полезной, а пока спрячь её в шкаф».

Каждое утро мы встречались в столовой торгового центра, и Антон сообщал мне, что сегодня такой-то земной день, равный такому-то времени Голдивара. Благодаря его заботе, я осознавала, сколько времени прошло с того дня, как посольство Химмельблю перешло через портал в Брянск.

Почти семилуние. Или более десяти земных месяцев.



3



Моя жизнь в Нижнем Брянске немного напоминала жизнь в Академии. Здесь тоже все просыпались в одно время, которое соответствовало утру на поверхности. Будил нас специальный дежурный, который пробегал по этажам дома, в котором мы все жили, и кричал:

– Подъём! Доброе утро! Новый день! Подъём!

Поднявшись с кровати, я подошла к раковине и начала умываться.

Нижний Брянск всё ещё оставался самодостаточным замкнутым порядком, поэтому нам удалось наладить подачу воды в наш многоквартирный дом. Для этого, конечно, пришлось поработать всем сильным магам посольства, включая меня и Матвея.

Помню, как мы несколько дней занимались тем, что отслеживали потоки воды внутри этого ландшафта. Изучив Нижний Брянск, Корта-Ильда нарисовала его подробную карту в умобразе. Тем временем, бойцы спецназа и те немногие жители Брянска, которые по какой-то причине отказались от благ Самого Древнего Добра, занимались починкой системы водопроводных труб города. Эта работа была даже посложнее нашей, ведь им надо было составить из этих остатков кольцевую систему, которая должна вклиниться между потоками воды ландшафта.

Когда всё было готово, я Корта-Ильда, Дьярф и Матвей, как самые сильные маги, осторожно перенаправили потоки воды в систему водоснабжения остатков города. Всё это надо было делать так, чтобы не нарушить целостность ландшафта, иначе он распался бы ещё быстрее.

– Жаль, что земные струны почти не признают меня, – вздохнул Йор Блаттскаг, наблюдая за нашей работой. – Я бы помог крутить ландшафт.

– Я вообще не понимаю, зачем в посольстве старые люди, – с простодушием подростка сказал Дьярф. – Ведь вы вообще не можете привыкнуть к струнам этого мира.

– Я послан сюда не как маг, а как дипломат.

Так оно и было.

При первой встрече с генералом Пиротовым Блаттскаг удивил меня и Матвея тем, что передал всё посольство в полное подчинение землянам.

– Гувернюрство Химмельблю, – сказал он, – в лице Гувернюра Люммера, признаёт, что неосторожные действия некоторых его подданных, а так же подданных других государств Голдивара, создали неудобства миру Брянска. Наши талантливые специалисты по магии вселенских струн помогут вам обуздать Первомага. Гувернюр Люммер обещает и клянётся троном своих предков, что виновных будут судить по законам Брянска, а не Гувернюрства Химмельблю. А пока что правительство Брянска может распоряжаться нашими воинами и знатоками магии по своему усмотрению.

Кэр Блаттскаг передал надежду Гувернюра на то, что между странами будет заключено длительное дружеское соглашение в военной, экономической и, если понадобится, магической области.

Я закончила умываться и оделась в одежду, под названием «спортивный костюм». По бокам рукавов и штанин костюма шли три белые полоски, напоминая мне те далёки дни, когда Матвей покупал нам одежду, поясняя Аделле, чем невзрачная, но дорогая одежда отличалась от дешёвых и блестящих юбок.

В дверь постучалась и вошла кэресса Фролова. Или, как называли её другие спецназовцы, Офицерка Фролова. Что ей не нравилось. Вообще её имя – Наталья Фролова.

Это была ещё молодая женщина тридцати-тридцати пяти семилуний. Как и у меня, у неё голубые глаза и светлые волосы, но она очень коротко их стригла. Чем напоминала Корта-Ильду. Одета она в такой же спортивный костюм, как и я.

– Готова? – спросила Наталья.

– Готова, – ответила я.

Повесив на плечо полотенце, я вышла в подъезд дома.

– До завтрака сорок минут! – проорал дежурный. – Сорок минут до завтрака.

Я и Фролова выбежали из подъезда – начали ежедневную утреннюю пробежку, которая должна продолжиться в спортивном зале на тренажёрах, где Фролова руководила моей физической подготовкой.

Мы пробежали мимо парка, в котором росли земные овощи. Рядом с парком размещались клетки и загоны для скота. Свиней и коров спецназовцы нашли в остатках ландшафта. Кроме того, группы снабжения, совершая набеги на фермы детей Первомага, приносили иногда то курицу, то утку.

Брянское сопротивление состояло из двадцати двух послов Химмельблю, одного посла Енавской Державы, которым Матвей назначил сам себя, и ста двадцати пяти жителей мира Брянска. Из них тридцать семь человек – это воины спецназа, остальные – жители старого Брянска.

Эти жители держались особняком и от голдиварцев, и от спецназовцев. Зато лично меня они ненавидели, так как уже знали, что появление скелета в небе – это вина студентов Химмельблю.

Поэтому, когда я и Фролова пробежали мимо квартала, где расселились бывшие жители, мне полетело в спину:

– Подлая тварь!

– Ишь, ряху отъела на нашем корме.

– Ищо и тренируется, сучка!

Я понимала чувства этих людей. Ведь все они потеряли родственников и даже детей. Не имея возможности отомстить истинной причине их горя, хотели отомстить хотя бы мне.

Раньше они не ограничивались просто руганью. Меня пытались даже застрелить, но спецназовцы Пиротова следили за порядком, поэтому у злоумышленников вовремя отобрали оружие.

После этого инцидента спецназовцам пришлось несколько дней лазать по остаткам Брянска, собирая оружие, щедро рассыпанное во время боёв с Самым Древним Злом.

Но общее дело скоро сблизило нас настолько, что теперь мои недруги ограничивались только словесными оскорблениями. Я на них не отвечала. Отвечала кэресса Фролова.

Большую часть её слов я не понимала, вероятно, языковой рулль не передавал на химмель тонкости русских ругательств. Поэтому ответы Фроловой иногда напоминали какие-то заклинания погодных магов из Енавы, те тоже часто использовали устаревшие и непереводимые слова своего языка для сотворения погоды.

Сделав несколько больших кругов по жилому кварталу Нижнего Брянска, мы забежали в торговый центр. Не сбавляя хода, вбежали в магазин спортивных товаров, превращённый в «качалку», как его назвали земляне.

Там мы, разгорячённые бегом, начали работать на тренажёрах: я взялась за штангу, а Фролова – за гантели.



4



Мои занятия по развитию телесной силы имели особую цель.

По приказу Пиротова все голдиварцы должны были пройти обследование у Петра Верховского, брянского лекаря. Земляне опасались, что мы могли принести с собой какую-нибудь смертельную заразу. И слышать не хотели о том, что мы давно и успешно боролись со всеми видами заразы с помощью магии.

Пётр Верховский удивился моей силе и телосложению:

– Оставим в стороне необъяснимый факт того, что голдиварцы физиологически не отличаются от землян. Быть может, и мы, и вы происходим от единого предка… Какой-нибудь магической обезьяны вселенских струн… Вероятно разницу можно найти на генетическом уровне, но у меня нет ни аппаратуры, ни знания для таких исследований. Даже Дьярф, который иногда превращается в полнейшего козла… то есть – в хорта, вполне укладывается в физиологию его земного сверстника, то есть шестнадцатилетнего подростка, ведущего малоподвижный образ жизни. Его козлиную сущность я ещё не изучал, тут требуется опыт ветеринара. Но вы, Бленда Роули, заметно отличаетесь от своих земляков. И от нас. Словно в ваше тело были внесены грубые исправления, поменявшие его сложение.

Я рассказала, что провела целое семилуние в Работном Доме, где в пищу добавляли какие-то волшебные примеси, которые увеличивали силу и размеры тела. Считалось, что сильные труженики дольше держались при сборе отзвуков.

– Когда я вернулась в Химмельблю, – призналась я, – то попыталась с помощью магии восстановить своё прошлое телосложение. Но все ливлинги, которые могли мне помочь, жили в Гофрате и Номасе. А у нас с ними – война. Мне удалось записаться на сеансы одного подозрительного ливлинга, не имевшего документа об окончании хотя бы номасийской школы магии. Этот маг-самоучка якобы превращал толстых старых дам в молодых стройняшек…

– А магия действительно на это способна? – спросил лекарь.

– Магия способна на всё, – ответила я. – Ограничение лишь в способностях мага, а не в струнах.

– Предполагаю, что тот ливлинг оказался шарлатаном?

– Не совсем. В нашем мире даже шарлатаны используют вселенские струны. Ливлинг и в самом деле избавлял тучных людей от двух вещей: аппетита и лишнего подкожного жира. А после подтягивал им обвисшую после волшебного похудания кожу. Он же добавлял в своё лечение немного иллюзии, отчего его пациентам казалось, что они похудели гораздо сильнее, чем это было на самом деле.

– Получается этакое честное шарлатанство, – усмехнулся Пётр Верховский. – В нашем мире это называется «гомеопатией».

– Но этот ливлинг никогда не сталкивался с магией Запертых Земель, – продолжила я. – Поэтому он только с изумлением изучил меня, занёс мои особенности в умобраз и сказал, что будет искать способы помочь мне. Но так и не нашёл до моей отправки на Землю.

– Я не волшебник, – сказал Пётр Верховский, – но, кажется, я знаю, что вам надо делать.

Лекарь рассказал мне о способах немагического изменения тела.

– Я разработаю для вас специальную программу тренировок, – пообещал он. – Вместо того чтобы мечтать о прошлом теле, попробуйте сделать совершенным то тело, которое у вас сейчас. Опять же, я не ясновидящий, но уверен, что вы заметите изменения уже через месяц. И это будет не иллюзия.

Моя жизнь разделилась на три основных занятия: обучение магии у Корта-Ильды и Дьярфа, самостоятельное и тайное ото всех изучение «Летописи Закрытых Семилуний» и длительные тренировки в спортзале. Всё это перемежалось вылазками в Верхний Брянск.

Вместе со мной и кэрессой Фроловой в качалку ходили свободные от дежурства спецназовцы и жители Брянска.

Все эти мускулистые парни и несколько девушек приняли деятельное участие в моём телесном развитии. Одни помогали «качать» нужные группы мышц, а другие, организовав бойцовский ринг, учили меня различным приёмам рукопашного боя. Лимоныч пытался обучить и стрельбе из огнестрела, но быстро прекратил.

– Ты и пушки – несовместимы, – заявил он.

Антон Брулев обучал меня боксу, уверяя, что моим сильным рукам позавидует любой атлет.

Я и Антон каждый день боксировали на ринге. Однажды я пробила его оборону в клинче и провела такой апперкот в подбородок, что парень отлетел спиной к стене.

– Да ты бы запросто могла к нам в спецуру пойти, – сказал он.

Я с тоской поглядела на свои мускулистые руки в боксёрских перчатках:

– Никогда не мечтала о драках. Я хотела заниматься промышленной и сельскохозяйственной магией. Делать косы, лопаты или составлять рулли поручений для крестьянских слоггеров.

– Иногда истинное призвание находит тебя позже, чем временные увлечения, – ответил Антон. – Я, например, не поверишь, хотел стать…

Он замолчал, оглядываясь на двух других спецназовцев, вышедших на ринг.

Приблизившись ко мне, прошептал:

– Я хотел стать танцором. Но вместо этого пришлось валить бородачей в Сирии. А потом крипдеров в Брянске.




6. О воздвижении преград




1



Столовая, в которой кормились бойцы спецназа и послы Химмельблю находилась на первом этаже торгового центра. Жители Брянска жили отдельно. Они работали на полях, на которых росли скудные овощи или ухаживали за хортами и домашней птицей. Света от магической машинерии было недостаточно, для нормального сельского хозяйства, поэтому каждый день один из магов должен был дежурить на полях, разбрасывая дополнительные комки света. А я, припомнив уроки сельскохозяйственной магии, иногда создавала каменных слоггеров, которые помогали людям в работе.

Когда я и кэресса Фролова пришли в столовую, я с бьющимся сердцем поискала Антона взглядом, но не нашла. Это было и облегчением и неприятностью одновременно. Я не знала, что скажу ему, не понимала, зачем вообще говорить с ним о чём-то, но хотела обязательно поговорить.

Клянусь родительским топазом, у меня не было сомнений или фантазий по поводу Антона Брулева. Он мне нравился, я ему тоже. Поэтому нет ничего неожиданного в том, что в момент смертельной опасности, когда вихрь схлопывающегося арбузного поля готов был раздавить нас, мы потянулись друг к другу.

Мы и раньше тянулись друг к другу. Несколько раз. Безо всякой смертельной опасности.

Но нас останавливали внутренние ограничения. Антона, кажется, сдерживал приказ Пиротова не входить в близкие отношения с представителями иного мира. Меня… неохота это признать… меня сдерживало воспоминание о Чардаре.

Призрак моей, сокамерницы, подруги, матери и сестры возникал между мною и Антоном. Я становилась холодна с Антоном, и тогда призрак Чардары, ухмыляясь уголком рта, исчезал, грозя мне напоследок костлявым пальцем.

Вчерашнее чувство, возникшее благодаря арбузному полю, вдруг развеял призрак шрейхини «Футхолских бесов». Она будто бы разрешила мне делать с Антоном всё, что заблагорассудится. При условии, что я вернусь к ней.

Конечно, я вернусь… ведь мне предстоит совершить то, что раньше было под силу только Первомагу – играть планетами Семилуния, словно стен-камнями. Только тс-с-с, даже призраку шрейхини нельзя знать о моих планах!

Матвей, Корта-Ильда и Дьярф, как обычно, сидели втроём за одним столом.

Дьярф и Матвей спорили, кто кого поборет – внеклассовый маг, ливлинг Пятой Отметки, путаник или дракон, достигший пика своей магической силы?

Корта-Ильда листала журнал, посвящённый самоходным каретам Брянска. При этом она прихлёбывала из жестяной банки напиток «кокакола», про который Дьярф сразу сказал, что это, вероятно, какой-то медленно действующий яд и посоветовал избегать его употребления.



2



Я и кэресса Фролова взяли подносы с тарелками еды и сели за соседний столик.

– Ливлинг и дракон не станут драться, – убеждённо сказал Дьярф, продолжая спор. – Кто-то из них обязательно подчинит своей воле другого. Скорее всего – ливлинг подчинит дракона, переняв его образ.

Матвей возразил:

– Но внеклассовый маг сможет применить любую магию, хоть иллюзию, заставив и дракона, и ливлинга поверить в то, что они проиграли битву. Пока они будут одурачены – добьёт их. Потом примется за путаника, который всё ещё будет сворачивать ландшафт в узелок.

– Я мало знаю о внеклассовых, – ответил Дьярф, – кроме того, что они все подвержены безумию.

– И я? – усмехнулся Матвей.

– И ты.

– Допустим. Но как безумие помешает внекласснику использовать любую магию?

Корта-Ильда отложила журнал:

– Матвей, ты говоришь глупости, а стыдно – мне.

– Почему?

– Недостаток базовых знаний, которые получают только в Академии, сказался на твоём понимании работы магических струн.

– Где я не прав?

– Внеклассовый маг применит иллюзию Высшей Отметки только при условии, что он посвятил большую часть времени жизни изучению отзвуков именно этой связки магических струн. Взять, к примеру, тебя, ты уже никогда не сможешь сделать иллюзию хотя бы Третьей Отметки. Даже Вторая будет стоить тебе всех сил.

– Почему?

– Большая часть твоих отзвуков посвящена магической машинерии. Кроме того, ты учился без наставника, то есть тратил свои отзвуки на постижение простейших вещей, которые мы изучили ещё на первом семилунии Академии. Ты бродил в темноте, набивая шишки на мелочах, а мы шли за наставниками, которые освещали путь к магии фонарём своего опыта.

Дьярф язвительно обрадовался поддержке:

– Вот именно! А твоя иллюзия Второй Отметки не устоит ни перед драконом, ни перед ливлингом. Так что это они наваляют тебе, а не ты им. А потом ещё и путаник придавит тебя узелком из реки и холмов.

Корта-Ильда строго посмотрела на Дьярфа:

– За тебя мне тоже стыдно. Ты – самый молодой маг Пятой Отметки в истории. Ты – гений. Но как дурачок начал спорить о ливлингах и драконах. Хотя именно ты должен знать, что… что всех вас забьёт булыжником стен-маг Нулевой Отметки безо всякой магии.

Серьёзность вдруг ушла с лица Корта-Ильды, и она весело рассмеялась, показывая как колотила невидимым булыжником.

Матвей присоединился к её смеху, и только наивный Дьярф воспринял вызов серьёзно: начал горячо убеждать, что ливлинги могут дать отпор стен-магам Сверх-Пятой Отметки. Даже начал приводить какие-то примеры.

– Ой, да ну тебя, – махнула рукой Корта-Ильда и снова углубилась в чтение журнала о брянских хэрри.

Корта-Ильда мне не нравилась. Она была слишком умная, слишком весёлая, слишком живая, если можно так выразиться. То есть она была прекрасной девушкой. Это и раздражало. При этом она иногда говорила с пылкостью, используя поэтические сравнения, как «фонарь опыта».

Даже её короткая причёска, которая так шла ей, раздражала меня. Ведь у меня тоже была короткая причёска, но она делала меня ещё более мужеподобной, тогда как её – стройной, но сильной.

Раздражало и то, что Корта-Ильда-Литтен Лоурри достигла Пятой Отметки ещё в моём возрасте и продолжала расти. И ей всего двадцать пять семилуний. Перед нею вся жизнь для того, чтобы достичь редкого могущества. Наверняка, её статую установят на крыше зала торжеств в Академии Химмельблю. Рядом с великими магами прошлого.

Корта-Ильда была гением стен-магии. Тогда как я застряла на Второй Отметке. Или – если льстить самой себе – без четверти Третьей. Мой талант игры на струнах как бы разделился между двумя мирами. Ускоренное обучение Драгена помогло мне овладеть некоторыми приёмами магии Пятой Отметки, но не помогло понять сущности их работы. А ведь именно равномерное понимание всех отзвуков и возвышало мага.

Я не любила Корта-Ильду, но с удовольствием училась у неё. Мне нужно было любыми способами повысить своё мастерство. Ибо чтение «Летописи Закрытых Семилуний» убедило меня, что для жонглирования лунами, как стен-камнями, требуется достичь хотя бы Четвёртой Отметки. Если я сунусь в практическую кинстен-магию со своими сегодняшними силами, меня попросту разорвёт сила планет. У меня не выдержит сердце, как оно не выдержало у Вьята Донгли, путаника, который попытался поменять ландшафт на расстоянии четырёх флю.

Прожевав еду, я сказала:

– Кэресса Корта-Ильда-Литтен Лоурри, раз наши вылазки в Верхний Брянск временно приостановлены, не продолжить ли нам обучение?

Корта-Ильда вопросительно посмотрела на Дьярфа.

Тот кивнул:

– Я найду время. Заодно научу кэра Сорокина уважать старших. В смысле, старших по Отметке, а не по возрасту. Чтобы больше не возникало дурацких споров.

– Которые, – ухмыльнулся Матвей, – ты и затеваешь.

– Тогда я сообщу вам о времени начала занятий, – сказала Корта-Ильда.

Кэресса Фролова, которая всё это время молча ела и слушала, сказала мне:

– Я всё ещё офигеваю. Вы разговариваете о магии, словно о какой-то ерунде, типа спорта или политики.

После завтрака Фролова отправилась на патрулирование Нижнего Брянска. Спецназовцы регулярно обходили все доступные нам территории, отмечая изменения в ландшафте. Медленное сворачивание пространства остатков города приводило к появлению блуждающих щелей, через которые пробирались крипдеры. Если упустить хотя бы одну особь, она расплодится до двух, потом четырёх, восьми и так далее.

Я осталась в столовой и ждала, но Антона всё не было. Вместо него пришёл Лимоныч и сообщил:

– Антоныч, Блаттыч и Пиротыч собирают доклад по всей этой херне, в которой мы живём. О Первомаге, его чокнутых помощниках Аделле и Хадонке и куполе. А так же список посольства Химмельблю.

– Зачем?

– Если твой фалафель иллюзорный не соврал, и мы покончим с Самым Древним Добром, то пузырь, отрезавший нас от остального мира, будет разбит. Нужно будет как-то объяснить нашим властям, что на самом деле тут произошло.



3



Я вернулась в квартиру, чтобы продолжить изучение «Летописи Закрытых Семилуний». Книга хранила в себе столько скрытых страниц, что казалось, я никогда не прочитаю их все.

На сегодняшний день мне открылось несколько глав:



О воздвижении богообразующей машинерии «леддель» и о размещении его частей посередь струн



Глава раскрылась мне сразу и без усилий, ведь Первомаг в своём умобразе уже показал её раскрытой. Видимо, это и помогало мне видеть другие заколдованные страницы.

Как ни странно, но леддель оказался не сложной для постройки конструкцией. Особенно для таких мастеров магической машинерии, как Матвей и Корта-Ильда.

Выглядел он, как сплетение множества полусфер и колец, складывающихся в одну сферу с трибуной в центре. Нарушая законы материального мира, полусферы пересекали границы друг друга и границы пространства, не разрушая ни сами сферы, ни само пространство. Это явно требовало магии путаников.

Сферы окружены равномерным узором из трубок, по которым необходимо гонять кровь животных с тою периодичностью, с какою бьётся сердце человека.

Вообще-то в чертежах не было указания, что требовалась кровь именно животных. Там было указано что-то вроде «живая кровь живого». То есть только что выпущенная из тела. Надеюсь, что из тела животного. Хотя от ливлингов можно ожидать любой людоедской гадости.

Стен-магия, как обычно, была важнейшим элементом ледделя: кроме того, что полусферы держались на специально заряженных самородках, их украшали пластины из стен-камня с древнехиммельскими символами. Они равномерно приделаны ко всем полусферам и той трибуне, на которую должен взойти человек, управляющий ледделем.

Значение всех символов я ещё не разобрала, но подозревала, что они нанесены ради красоты. Ведь каменные пластины с узорами выглядели намного волшебнее, чем просто каменные пластины.

В заключение этой главы было указано, что братья сделали несколько ледделей, пока не нашли ту форму, при которой богообразующая магическая машинерия начинала работать, захватывая все доступные струны мироздания.

Когда я перенесла чертежи в умобраз и показала их Матвею, он горделиво заявил:

– Всего-то? Да мой Визгливый Ружьеног был сложнее.

Но потом выяснилась главная сложность: все части ледделя должны быть созданы с отзвуками магии того, кого эта машинерия будет превращать обратно из бога в человека.

Когда Самое Древнее Зло отправило нас на поиски чертежей, подразумевалось, что мы будем строить леддель под его присмотром. Превращение Первомага в Самое Древнее Добро помешало этому плану. Ещё больше ему помешали Слюбор Риммель, Аделла Лью и Хадонк Джексон, которые, узнав, что мы собираемся покончить с Самым Древним Добром, объявили нам войну.

К счастью, именно Матвей нашёл выход, предложив использовать те магические предметы, которые создал Первомаг. Для этого мы и совершали набеги на Верхний Брянск, собирая по крупицам всё то, к что окутали отзвуки магии Самого Древнего Добра.

С помощью специального набора заклинаний, созданных Корта-Ильдой и Дьярфом, мы разбивали магические артефакты Первомага, вытягивая из них самое важное, и сливали в «ядра силы». Эти ядра использовались для строительства ледделя.



4



Изучение доступных страниц «Летописи» делали призрачные страницы материальными. Их чтение открывали мне новые бездны премудрости и… новые призрачные страницы! Так я полностью изучила главу:



О воздвижении преград, барьеров, невидимых заслонок и пузырей, а так же о низвержении или размягчении оных



Начальные страницы этой главы помогли мне и Матвею низвергнуть Барьер Хена. Именно она дала надежду на то, что мы сможем снять купол над Брянском.

Ради этого, несколько месяцев тому назад, мы предприняли опасную и длительную вылазку в Верхний Брянск.

Наше появление быстро стало известно Аделле и Хадонку, за нами начали охотиться стаи крипдеров и толпы слоггеров разных видов и степени опасности. Хадонк пытался заманить нас в свои первые, ещё слабые, ландшафтные ловушки. А Слюбор несколько раз раскидывал сети иллюзий, из-за чего мы потеряли одного спецназовца.

Но в те времена наши враги были слабее таких титанов магии, как Корта-Ильда, Дьярф и другие маги посольства, поэтому мы избежали всех опасностей. Да и Матвей тоже неплохо воевал, хотя и тратил много сил на постройку ледделя.

Именно в той битве мы едва не поймали Аделлу. Оборотившись мелким дракончиком, она смело налетела на нас, но угодила в мою каменную сеть. Её спас Слюбор, который на мгновение утащил меня в иллюзию, показав то, чего я больше всего боялась – смерть моих родителей.

Слюбор не учёл, что я знала о смерти моих родителей. Его иллюзия не оказала на меня воздействия, хотя пришлось несколько мгновений, чтобы развеять зрительные образы. Но за это время Аделла-дракончик освободилась и улетела.

Поняв, что мы слишком сильны, Аделла, Хадонк и Слюбор отступили… и выставили против нас стражников, набранных из жителей Брянска. Убивать людей было нельзя, даже если бы защитная магия Самого Древнего Добра перестала их возрождать. Поэтому мы разделились: одни сдерживали стражников несмертельными методами, а я, Матвей, Антон и Лимоныч добрались до купола, стена которого проходила через исчезнувший уже посёлок Фокино.

Это была прозрачная перегородка, по которой уже вились какие-то растения. При этом с обратной стороны мы видели холмы, покрытые снегом.

– В Верхнем Брянске даже климат другой! – воскликнул Матвей.

Как дети, увидевшие в витрине магазина интересную игрушку, они прислонились к прозрачной стене, рассматривая зиму на той стороне.

– Эх, как я соскучился по снегу и Деду Морозычу, – сказал Лимоныч и стукнул кулаком. – Чёртова стекляшка.

– Кстати, по классификации «Летописи» Брянск закрыт не барьером и не заслонкой, а именно что пузырём, – сказала я.

– А между ними есть различия? – спросил Матвей.

– Пузырь нельзя открыть отмычкой, нельзя назначить знак или задать ему свойства барьера – пропускать в одну сторону. Пузырь прост и надёжен.

– Так давай разобьём вдребезги.

К сожалению, ни один из способов, упомянутых в главе о низвержении пузырей, не помог мне. Даже размягчить его не получилось.

Матвей пытался мне помочь, как в тот раз, когда мы убрали Барьер Хена, но пузырь не отреагировал.

– Ерунда твоя летопись, – вынес приговор Лимоныч.

Тогда Матвей высказал предположение:

– Что если Самое Древнее Зло, зная о том, что оно неизбежно превратится в Добро, специально сделало пузырь таким, чтобы даже оно не смог его снять?

– Это плохое объяснение, – ответила я, – Самое Древнее Добро и Самое Древнее Зло равны в своих силах. Потому что обе ипостаси – один Первомаг.

– Тогда кто из них надул этот пузырь? – спросил Лимоныч.

И я, и Матвей пожали плечами.

– Пофиг, как был создан пузырь, – начал Антон. – Важно то, что именно благодаря ему Самое Древнее Добро не распространило свою устаревшую благодать на всю Землю, не так ли?

– Скорее всего – да, – ответила я.

Антон встал между нами и прозрачной стеной пузыря:

– В таком случае, приказываю прекратить колдовство для снятия пузыря. Пока не разберёмся с Самым Древним Добром – он должен оставаться.

– Эта стекляшка спасает Землю, – поддакнул Лимоныч.

С тех пор мы не помышляли о снятии пузыря.



5



Третьей доступной главой была вангрот гевульдтх кин-а-стен магия. Но вся её мудрость бесполезна для меня, так как требовала наличия Семилуния в небе. Поэтому я просто заучивала описания вращения лун и запоминала рисунки их сложных траекторий и фаз.

Каждая страничка этой премудрости давалась мне с огромным напряжением умственных способностей, ведь одновременно с изучением кинстен-магии мне приходилось изучать тонкости значений древнехиммельских слов. Без знания этого языка, запутанная наука девяти лун становилась ещё более запутанной.

В этом мне помог 4-й том Магической Энциклопедии Саммлинга и Ратфора, который был полностью посвящён древнехиммельскому и его применению в сотворении современной магии всех видов и Отметок, который я раздобыла ещё в Химмельблю.

С «Летописью» в одной руке и с четвёртым томом энциклопедии в другой я лежала на диване и пыталась разобраться во взаимодействии Грювштен и Отпады, и как на это взаимодействие влияет далёкая от них Ситайя, которая в свою очередь слегка затронута притяжением Стенсен.

В этом уравнении-заклинании, которое давало власть над Грювштен, учитывалась девятая планета, уничтоженная во время создания Барьера Хена. На древнехиммельском она называлась «Тунгкрюккель», что переводилось примерно как «Влиятельный Коротышка». Эта луна была самой маленькой, меньше Зюстерхен, но при этом самой тяжёлой, так как состояла из металла. Сила притяжения Коротышки влияла даже на самую большую из лун – Стенсен. Чтобы видоизменить уравнение-заклинание согласно теперешнему положению и взаимодействию лун, требовалось вычесть из него все влияния Влиятельного Коротышки.

От мыслительного напряжения хотелось завыть и расцарапать себе лицо, как это иногда делали умирающие тинь-поу.

– Бленда Роули! – заорал за дверью вестовой. – Матвей Сорокин вызывает к себе в мастерскую. Бленда Роу…

– Слышу, слышу, – я отворила дверь. – Что ему надо?

– Вызывает! – повторил он и убежал.

Беспроводное радио в Нижнем Брянске работало с искажениями. Земляне не могли понять их причину, так как не разбирались во влиянии магии на радиоволны. Маги посольства не могли помочь, потому что впервые слышали про какие-то радиоволны.

Для общения между отдалёнными башнями «Охвата» или группами, патрулирующими развалины города, мы использовали рулли фулельского поля общей памяти и соглядники, привезённые из Голдивара. Но рулли нужно экономить, поэтому для несрочных донесений использовались вестовые.

Уложив летопись в каменный куб, который я создала для хранения ценных вещей, я запечатала его всеми возможными заклинаниями запрета, охраны и оберега. В завершение всего использовала пространственный карман: пузырь пространства вырос из центра каменного куба, а потом сжался обратно, утягивая куб за собой.

Маги посольства потешались над моим трепетным отношением к «Летописи Закрытых Семилуний». Для них эта книга – набор небылиц и архаичных заклинаний. Но как изменились бы их лица, узнай они, что хранилось в скрытых главах!




7. Стеномёт и прочие бабские штучки




1



Мастерская, где Матвей и Корта-Ильда строили леддель, располагалась всё в торговом центре.

На первом этаже было много пространства для воздвижения лесов, или размещения вспомогательной магической машинерии.

После того, как я перевела чертежи из «Летописи» в умобраз, моей помощи в постройке не требовалось. Лишь изредка, когда нужно расколотить ядра силы на составные материалы, меня звали на помощь.

Причём, «колотить» нужно было без магии, а в прямом смысле.

Мне вручали огромный каменный молот, которым я стучала по ядрам, разложенным на каменной ступе. В это время Корта-Ильда сжигала два стен-камня, преобразовывая материал ядер в строительный материал. Его подхватывал Матвей, добавлял необходимые компоненты и пытался воссоздать очередную деталь ледделя, согласно чертежу.

Корта-Ильда заявила, что дробить ядра заклинанием рассоединения нельзя, ведь они потеряют всю силу отзвуков Первомага. Но почему дробить должна именно я – не стала пояснять.

Наверняка, для этого меня и вызвали снова. Святые камушки, пора сказать этим двум магическим машинеристам, решившим, что они самые главные, что я не обязана работать молотом.

Пусть сами молотят.

Выразив на лице решительность, я ворвалась в мастерскую:

– Корта-Ильда, мне надоело, что меня…

– Её нет, – ответил Матвей, отрываясь от изучения извилистой трубки, которая должна крепиться к трибуне ледделя. – Ушла на совещание к Пиротову.

Матвей подвёл меня к длинному деревянному столу, который опоясывал всё пространство мастерской. Он завален бумагами, неудавшимися деталями ледделя и стен-камнями, которыми так славилась брянская земля. На нём валялись осколки ядер силы – не все из них содержали в себе достаточное количество отзвуков магии Самого Древнего Добра, поэтому не годились для строительства. Но выбросить – жалко, всё-таки мы рисковали, добывая их по всему Верхнему Брянску.

На столе стояло что-то, накрытое маскировочной тканью.

Сдёрнув её, Матвей сказал:

– Я сделал для тебя оружие.

Я посмотрела на толстую ржавую трубу, длиной в три локтя. В её центре приварена железная корзина, заполненная обломками кирпичей. Перевела взгляд на Матвея.

– Да, внешний вид ещё не очень, – замялся он. – Это пробный вариант.

– Вариант чего?

– Стеномёта.

– Убей меня булыжник, что это значит?

– Над названием тоже ещё можно поработать. Но суть в том, что он будет метать стен-камни.

– Я вижу только битый кирпич.

– Стен-камни загрузим на полевых испытаниях.

Я приблизилась к стеномёту:

– И как он работает?

Матвей оживился:

– Как автоматическая винтовка, только метает горящие стен-камни.

Я усмехнулась:

– Матвей, ты забыл, что для сжигания камня для магического действия ему нужна первичная неподвижность?

– Не забыл.

– А так же необходимо некоторое время для разогрева камня. До сотой доли четверти витка Грювштен. Метать их с той скоростью, с которой ваши винтовки кидают пули – невозможно.

Матвей поморщился:

– Пора бы уже выучить нормальные единицы времени? Не «какая-то доля чего-то там», а пять секунд.

– Пусть будет пять секунд. Всё равно невозможно.

Матвей с гордостью возразил:

– Раньше было невозможно. А теперь вот он – стеномёт. Но мне нужен прирождённый стен-маг для испытаний.

– А Корта-Ильда разве не прирождённая?

– Ты сильнее её. Ну, в физическом плане… Я делал это оружие под тебя.

Я потрогала ржавый бок трубы:

– А покрасить нельзя было?

– Это прототип.

– Прототип?

– Пробное изделие, на котором я испытаю основную механику. Учту ошибки и сделаю окончательный вариант.

– И как он работает?

Матвей с трудом поднял трубу, положил её на сгибе локтя и показал на деревянную ручку, приделанную в центре трубы:

– Видишь, тут всё как у винтовки. Даже спусковой крючок взял от ружья.

– Вижу, но не понимаю, как я буду разогревать камни? Ведь мне надо…

– Да, да, я помню – их надо разместить в ладони. Поэтому я и создал модулятор стен-возбуждения.

– Возбуждения?

– Ну, как ещё называется процесс сжигания камня?

– По-разному. «Первичный нагрев», например. Но точно не «возбуждение».

– Хорошо – первичный нагрев. Видишь, в ручке специальное приспособление?

Я присмотрелась. В деревяшку вкручен тусклый медный диск, а в его центр встроен стен-самородок. Вокруг него шёл выступающий медный обод, от которого, извиваясь змейками, отходили плоские дорожки, выделанные из измельчённого стен-камня.

– Весь прикол в том, что тебе не надо разогревать каждый камень перед использованием, – довольно сказал Матвей. – Тебе нужно возбудить… первично нагреть модулятор. Распределитель внутри рукоятки передаст нагрев в обойму стен-камней, которая пока что выглядит как уродливая корзина, но я работаю над револьверным барабаном подачи стен-боеприпасов.

Я взяла стеномёт за ручку, но не почувствовала ответа стен-самородка. Матвей внимательно наблюдал за мной. Я ещё несколько раз провела ладонью по рукоятке. На мгновение стен-самородок ответил, но снова пропал, как потерявшийся в лесу ребёнок.

– Нет, Матвей, я не могу нащупать камень в рукоятке. Тогда как обычным способом начинаю разогрев почти мгновенно.

Но Матвей радостно закивал:

– Я тоже столкнулся с этой проблемой. И вот её решение.

Откуда-то из-за спины, как сюрприз, он достал перчатку, похожую на часть доспехов: пальцы покрыты медными плашками, соединённые цветными проводами, а в центре ладони – медное кольцо, похожее на то, которое шло вокруг стен-самородка на рукоятке.

Матвей помог надеть перчатку на правую руку.

– Попробуй теперь.

Только я прислонила ладонь к рукоятке, как кольцо перчатки и кольцо ручки стеномёта лязгнули и соединились. Мне в ладонь сразу ударил пучок злых магических струн Земли.

От неожиданности я отдёрнула руку, но кольца не рассоединились – тяжёлая труба стеномёта прилипла к ладони. Внутри орудия заскрежетал механизм. Один обломок кирпича в корзине провалился внутрь трубы, она дёрнулась в моей руке, что-то звонко щёлкнуло – и кирпич с грохотом выстрелил в пол, взорвавшись облаком оранжевой пыли у самых ног Матвея.

Он испуганно отскочил.

– Осторожнее! Поняла, почему я зарядил его кирпичами, а не стенами? Сейчас бы всю мастерскую разворотило…

Я замерла с трубой, болтавшейся на моей ладони. Матвей помог отстегнуть стеномёт и снять перчатку.

– Ну, что думаешь?

– Матвей, этот стеномёт… это твой экзамен на Третью Отметку?

– Да, – признался он.

– Ты вдохновился стен-рассеивателем Лоурри?

– Да… Это так заметно?

– Не знаю, готов ли ты к критике, но над стеномётом надо ещё работать. С таким дерь… прототипом ты не сдашь экзамен.

– Но как тебе сама идея? – пылко спросил Матвей. – Просто я смотрю, как вы используете стен-камни, и не понимаю, почему бы не улучшить процесс с помощью машинерии, как это сделала гениальная Корта-Ильда в своём стен-рассеивателе?

После недолгого сомнения, я рассказала:

– Похожие идеи уже сотни семилуний витают в мозгах всех, кто пытался улучшить работу со стен-магией. В музее Академии я видела много стен-арбалетов: от маленьких, как стреломёт, до огромных, которые нужно устанавливать на башнях крепостей.

– Блин… я-то думал, что я первый.

– Большая их часть так и остались нерабочими прототипами. Твой хотя бы кирпичами стреляет.

Матвей оживился:

– А проблема у всех них была в…

– Да, в позиционировании стен-камня на ладони мага. Но ты, кажется, почти решил эту задачу. Мой совет, работай не над трубой, а над перчаткой и рукояткой. Пока что мне очень неудобно держаться.

– Есть ещё замечания?

– Сопряжение камня, мага и отзвуков струн всё равно происходило слишком долго. Тебе нужно ускорить этот мо… модулятор.



2



Я стремилась вернуться в квартиру, чтобы продолжить править уравнение, вычитающее Влиятельного Коротышки из взаимоотношений семилуния, но Матвей упросил остаться и помочь ему в совершенствовании прототипа стеномёта.

Несколько часов мы пробовали различные рукоятки и способы крепления модулятора. Создавая новые варианты деталей, Матвей вспотел, даже побледнел. Что понятно, ведь он тратил все силы на леддель, на личные дела сил не оставалось.

Иногда я поглядывала на его измученное лицо с мокрой от пота бородой и вспоминала, что когда-то мы с ним едва не стали любовниками. Интересно, что это между нами было: случайное чувство или что-то большее, что так и не расцвело из-за обстоятельств?

За прошедшие месяцы… да что там – семилуния уже! – я узнала все его привлекательные и отталкивающие черты характера Матвея.

Мне нравилась его настойчивость в достижении целей. Его рост в знании магической машинерии, и вообще в умении разбираться в магических струнах, вызывал уважение.

Можно сказать, что он получил дар случайно, но я не была уверена, что другие земляне на его месте распорядились бы этим даром столь же правильно.

Когда я высказала свои мысли по этому поводу, Матвей ответил:

– Я тоже думаю, что Земле повезло, когда первым магом стал я, а не какой-нибудь придурок. Представь, что внеклассовым рукотворцем стал бы Лимоныч? Да он уже давно сошёл бы с ума или умер, надорвавшись во время сотворения какой-нибудь идиотской магии! Я же наоборот – достиг ещё большего ума и мастерства.

Ага, вот и проявление отталкивающих черт Матвея – самоуверенность, замешанная на неприкрытом самолюбовании.

Растопырив ладони, Матвей вертел в воздухе между ними деревяшку. Используя редкое заклинание «Лезвие волоса», он осторожно обтачивал её, придавая форму рукоятки. Тончайшая, прозрачная стружка отлетала от бруска, словно сухие листья в сезон Риттаки.

– Ага, – попробовала иронизировать я, – ты самая лучшая Надежда Мира, какую только найти.

Не отрываясь от обработки деревяшки, Матвей кивнул:

– Я ведь всю жизнь жил так, словно ждал, что со мной произойдёт что-то великое.

– А когда произошло – ты был готов?

– Вот именно. Конечно, я не знал, что это будет попадание в другой мир или обретение магических способностей, или что-то в таком духе, но я был уверен в своей избранности ещё в те времена, когда был простым фотографом.

В дверь мастерской постучали, вбежала кэресса Фролова.

Матвей вздрогнул и резанул «Лезвием волоса», разрезая деревяшку напополам. Обломки упали на пол, а Матвей разозлился:

– Блин… Офицерка Фролова! Зачем вы так неожиданно входите?

Обычно кэресса Фролова обижалась, когда её называли «Офицеркой» и всегда поправляла, что её зовут Наталья, а не Офицерка. Но она была так напугана, что только прошептала:

– Простите…

– Только не говорите, что произошло что-то неожиданное, – досадно продолжил Матвей. – Надеюсь на нас не напали крипдеры или Аделла с Хадонком?

– Н… нет, – виновато ответила кэресса Фролова. – На башнях всё спокойно.

– Зачем вы вбежали так, будто началась финальная битва?

– У меня срочное дело к Бленде.

Матвей рассерженно махнул рукой и быстрым шагом вышел из мастерской.



3



Наталья Фролова всегда была сдержанной и вежливой, что отличало её от остальных воинов спецназа, которыми командовал генерал Пиротов. Позже я узнала, что гвардии сержант Наталья Фролова (такой её полный титул) вообще была не из его отряда. Даже не из Брянска. Она оказалась в городе проездом, путешествуя по служебным делам. Нападение крипдеров застало её, как и многих мирных жителей, на вокзале пассажирских хэрри. Она могла бы успеть уехать из города до того, как Самое Древнее Зло заключило его в пузырь, но женщина осталась, чтобы помочь другим военным.

Когда Матвей вышел, кэресса Фролова бросилась ко мне:

– Бленда, твой рулль косметики сделал что-то странное!

Я заметила, что у неё были мокрые волосы, а сквозь одежду проступила влага, словно она одела её на мокрое тело.

– Ну, рулль косметики – не мой, – поправила я. – Я их не умею делать. Это всё Дьярф. Рулли косметики и здоровья – удел ливлингов.

– Хорошо, хорошо, – торопливо согласилась Фролова. – Его рулль сделал что-то странное.

С этими словами она расстегнула рубашку и спустила её с плеч, демонстрируя своё тело.

– Видишь, какая-то ерунда проступила, после использования рулля?

Начинаясь от пупка, на её коже проступили какие-то бледно-сиреневые линии. Поднимаясь по животу, они изгибались и принимали форму вьющихся узоров, чем-то похожих на номасийские.

– И они продолжают расти!

Присев перед ней на корточки, я присмотрелась. Концы узоров действительно потихоньку увеличивались и разделялись на новые ответвления. Но происходило это медленно, почти незаметно.

– Хм, – сказала я. – Я такого не видела ещё. Хотя и похоже на рулли татуировок, которыми украшают себя номасийские женщины. Но я в этом не уверена.

– Как мне это убрать?

Я поднялась во весь рост:

– Сначала надо понять, как это появилось. Ты уверена, что это был именно руль косметики?

– Ну да, – Фролова застегнула рубашку. – Как обычно, я наполнила ванну водой. Достала руль, развернула его, бросила в воду. Подождала четверть витка, как ты учила, и окунулась. А когда вышла, увидела это!

– Если в этом украшении виноват рулль, то лучше спросить Дьярфа.

– Но он на совещании у Пиротова!

Я вздохнула:

– Ладно. Пошли в твою квартиру. Я попробую разобраться.



4



Косметические рулли применялись всеми жителями Голдивара, которые могли себе их позволить. Магия сильно упрощала многие гигиенические процедуры, такие как удаление лишних волос с тела или избавление от дефектов кожи. Магия руллей косметики временно усиливала блеск глаз, волос, давала румянец или даже регулировала красноту и полноту губ.

Ливлинги Третьей Отметки создавали рулли глубокого косметического преобразования тела. Они удлиняли волосы и ресницы, меняли цвет глаз, уменьшали или меняли форму бровей, убирали лишний жир (в небольших пределах), а так же увеличивали размеры груди у женщин и некоторых частей тела у мужчин.

Стоили рулли красоты дорого и были доступны только богачам.

Именно такие рулли продавал мне тот ливлинг в Химмеле, к которому я обратилась в надежде вернуть своё прежнее тело. Благо, я пользовалась деньгами из казны Гувернюра, поэтому цена меня не отпугнула.

Но такие рулли уже нельзя назвать косметическими, ведь они влияли на строение тела человека, а не только на внешние его проявления. Скорее тут уже действовала магия превращения. Ливлинги как бы превращали клиента в другого человека, более стройного и красивого, при этом сохранявшего узнаваемые черты.

Кстати, существовало поверье, что секрет красоты номасиек именно в том, что их предки постоянно использовали рулли косметики. Якобы во время зачатия оба родителя использовали рулль красоты, поэтому временные изменения передавались потомству, превращаясь в постоянные.

В Академии нам сказали, что это брехня, магия или её эффекты не переходят по наследству. Но теперь-то я знала, что брехня это то, что нам говорили в Академии.

Косметические рулли делились на два вида: неторопливого и спешного преобразования.

Спешные рулли красоты действовали мгновенно, но держались недолго. Ими пользовались в основном дорогие куртизанки в домах терпимости, ведь им нужно часто менять стиль, подстраиваясь под пожелания клиента.

Дорогие рулли медленного преобразования сохраняли своё воздействие на десятки витков.

О существовании руллей косметики женщинам Земли рассказали девушки-магички Посольства. Они поделились несколькими свитками на пробу. Результат так понравился женщинам Земли, что они попросили ещё. К сожалению, привезённых из Голдивара руллей не хватило на всех. Тогда-то я и намекнула, что рулли косметики делают ливлинги.

Сначала Дьярф отказывался:

«Я гений Пятой Отметки, – завопил он. – Каждое моё магическое действие – это шедевр работы с магическими струнами Вселенной! Использовать мои силы для каких-то там побрякушек – кощунство».

Но Матвей как-то уговорил его. С тех пор, раз в месяц, Дьярф угрюмо производил десять руллей красоты. На всех не хватало, но женщины Нижнего Брянска установили что-то вроде графика очерёдности, чтобы все могли опробовать волшебную косметику.

Меня удивило, что мужчины Земли не проявили к руллям красоты интереса. А некоторые наотрез отказались их использовать.

«Бабские штучки», – хмыкнул Лимоныч.

«Я старенький и раненый, – усмехнулся Пиротов. – Краше в гроб кладут».

Остальные тоже отшутились, мол, мужчина должен быть «вонюч, могуч и волосат».

Только Антон промолчал. Кажется, он был не прочь попробовать, но боялся осуждения со стороны товарищей.



5



Я и Фролова вошли в её квартиру.

Ванна была заполнена водой, а рулль красоты ещё плавал, не растаяв и до половины. Я потрогала воду, едва тёплая.

– Я всё сделал, как надо, – повторила Фролова. – Но только я залезла в ванну, как у меня заболел живот. Я посмотрела – а на нём какие-то узоры растут! Ну, я и перепугалась.

Я решительно сняла куртку и начала расстёгивать свою рубашку.

– Ты полезешь? – испугалась Фролова.

– Рулль ещё действует, – ответила я, сбрасывая штаны. – Есть только один способ проверить.

– Но что если это опасно?

– Ох, кэресса, после того, как Самое Древнее Зло разрушило ваш город, а потом превратилось в Самое Древнее Добро и выстроило на его месте небесный град, вы всё ещё чего-то боитесь?

– Верно, – засмеялась Фролова. – Узоры на животе это не самое страшное.

Раздевшись полностью, я залезла в ванну.

Подготовленная руллем вода, как живая, охватила меня. То тут, то там на моей коже загорелись искорки, сопровождавшиеся лёгким покалыванием – зачарованная вода удаляла волосы и дефекты кожи.

Я легла на спину и, не закрывая глаз, опустилась на дно. Магия принялась работать над моими глазами и ресницами. Открыв рот, я пустила воду внутрь. Зубы теперь тоже приобретут блеск и белизну.

Не стесняясь Фроловой, я тщательно водила по себе руками, как бы помогая воде проникнуть как можно глубже в кожу. Синяки на ногах мгновенно рассосались. Царапины затянулись и пропали. Покраснения кожи, вызванные ношением военной одежды и поясами со стен-камнями, прошли. Вся кожа приобрела ровный кремовый оттенок.

– Чудеса, – сказала Фролова. – Как легко магия решает мелкие проблемы!

Я поднялась в ванной, ощущая лёгкость в теле. Зачарованная вода скатывалась по телу медленно, словно масло.

– Заодно напоминаю, кэресса Фролова, что в Голдиваре такой рулль стоит как новая хэрри.

– Да, я знаю, что обычной косметикой у вас тоже пользуются. Но всё равно…

Я вышла из ванны.

Согласно правилам использования рулля красоты воду нельзя вытирать. Она должна высохнуть. Я подошла к большому зеркалу на стене и стала смотреть на свой живот, ожидая появления узоров.

В очередной раз отметила, насколько я изменилась. Во мне не осталось и следа той изящной блондинки, которая отправилась на болота, чтобы раскрыть статую Триединого. Но больше во мне нет и той жирной, неповоротливой хортицы с тремя подбородками, которой я стала в Работном Доме. Тренировки по системе земных воинов превратили меня в атлетку, но не в мужеподобную силачку – женские формы явно преобладали, подчёркнутые мускулатурой и магией рулля косметики.

После ванны моя кожа приобрела ровный цвет и стала гладкой, как фарфор. Рулль красоты вернул моим глазам блеск голубизны, утраченный после фулельских пыток. Губы стали ярче, на щеках выступил румянец. Даже вечно обломанные об стен-камни ногти выровнялись и тускло блестели, словно покрытые лаком.

Святые камушки, да я нравилась сама себе!

Фролова встала рядом со мной и тоже расстегнула рубашку – бледно-сиреневый узор на её животе вырос. Он подобрался к нижней части грудей и начал оплетать их.

Фролова провела пальцем по моему плечу:

– Кожа сразу стала такой мягкой и чистой! Эх, жаль, что рулль уже растворился. Интересно, Дьярф сделает новый, взамен поломанного?

Ещё в ванне я поняла, что с руллем всё в порядке. Гениальный Дьярф Мансторм не мог ошибиться. Но я постояла ещё несколько минут, следя за стрелкой часов, висевших на стене.

Моё тело полностью высохло. Узор не появился.

– Быть может, это как-то связано с нашей физиологией? – предположила Фролова. – Земляне ведь не закалены в приёме магии…

– Нет, – решительно сказала я надела трусики. – Не хочу спешить с выводами, но я более чем уверена, что твои узоры – это проявление земных струн вселенской магии.

Фролова даже перестала застёгивать рубашку:

– То есть.

– Надо взять стирометр, настроенный на земные струны, и проверить.

Фролова попятилась и хотела сесть на стул, но промахнулась и села на пол:

– Я буду волшебницей? – пробормотала она. – Как Матвей? Как ты? Как Самое Древнее Добро?

– У тебя может быть проявился дар, – сурово ответила я, помогая ей встать. – Но волшебницей это тебя ещё не делает. Особенно в условиях земной магии, которая больше похожа на клубок грязной шерсти, а не на гармонию мироздания.

– Что со мной будет дальше? – спросила Фролова.

– Пошли к Пиротову. Твои узоры на пупке важнее совещания.




8. Лекарство от иллюзий




1



Любой ребёнок Голдивара, который подал признаки пробуждения дара к магии, проходил проверку способностей. Многие ученики Академии Химмельблю помнили тот день всю жизнь.

Я тоже его запомнила.

Мне было четыре с половиной семилуния, когда нашу семью посетил чиновник Форендлера. Я сидела в одной из пустых комнат маминой таверны «Сестра Великана» и играла в куклы. Папы тогда не было, он работал в шахте. Помню, что мама стояла в двери, умилительно подперев подбородок рукой.

Чиновник разложил на полу передо мной несколько разноцветных руллей.

– Неужели, доченька, ты отмечена Триединым? – повторила мама. – Неужели ты будешь играть на струнах мироздания?

Чиновник Форендлера, недовольный тем, что его вызвали в такую глушь, как Щербатые Горы, грубо сказал:

– Не радуйтесь раньше времени, кэресса, а молитесь Триединому, чтобы девочка не оказалась внеклассовой.

Но мама была властной женщиной, которая привыкла ставить на место пьяных и охамевших рудокопов.

– Не указывайте мне, кому молиться, уважаемый кэр, – ответила она. – Делайте свою работу, а я выполню свой долг, если окажется, что Бленда – внеклассовая. Но Триединый не допустит такой оплошности.

Позже я узнала, что цветные рулли не содержали в себе никакой магии, но должны вобрать в себя магические отзвуки, отразившиеся от ребёнка, у которого предполагалось пробуждение дара.

Цвета руллей означали предрасположенность: ливлинг, фулель и так далее.

– У Бленды будут камушки, – уверенно сказала мама. – Мой прадед был стен-магом, а троюродная сестра мужа – тоже стен-магичка. Но она не училась в Академии, вообще не использовала дар. Да и вообще в Щербатых Горах другие маги не рождаются.

Чиновник Форендлера раздражённо попросил маму выйти, мол, лишние люди помешают чистоте замеряемых отзвуков.

– Я не дура, кэр, я знаю, что не помешаю. Говорю вам, камушки у неё.

Но, чтобы не злить чиновника, вышла. Я едва не заплакала, так мне не хотелось оставаться наедине с этим злым дядькой.

Но он вдруг стал ласковым и сел рядом со мной.

– Ну, девочка, хочешь узнать, какая ты волшебница?

То, что дядька сел на пол, подогнув ноги, как ребёнок, развеселило меня. Я радостно закивала.

Дядька достал из мешочка на своём поясе полупрозрачный камень и положил на своей ладони.

– Знаешь, что это, девочка?

– Камушек?

– Ага, святой камушек, ха-ха. Этот стен-камень называется «родительский топаз». Он не умеет творить большую магию. Но без этого камешка ни один стен-маг не поднимется даже до Первой Отметки.

– Почему? – спросила я.

– Он просто не узнает, куда ему подниматься.

– А я узнаю?

Камень на ладони чиновника засветился. Потом вспыхнул и разлетелся на несколько лучей света, каждый из которых направился к бумажкам на полу. Впитавшись в них, свет пропал.

– Теперь всё зависит от тебя девочка, – пояснил чиновник. – Будем ждать, какие струны затронут отзвуки магии родительского топаза.

До этого я ни разу не видела стен-магии. Из волшебных предметов знала только земляных и каменных слоггеров. Но они не удивляли меня, как не удивляли домашние животные или хорты. Даже самоходные хэрри, на которых иногда проезжали по нашей дороге путешественники из столичных городов, привлекали больше внимания, чем многорукие болваны, работавшие на полях. А всякие вечные фонарики, освещавшие наши дома и улицы, и долго горящие дрова, отапливающие главную залу «Сестры Великана» вообще не воспринимала за проявления магии.

Я с любопытством смотрела на бумажки, но ничего не происходило.

Мне стало скучно, я снова взялась за куклу и продолжила наряжать её в доспехи Матери-Кочевницы. Да, Аделла долго издевалась бы надо мной, узнав, что номасийки были моими любимыми куклами. У одной даже было сдвоенное копьё Матери-Кочевницы, как у Мэриссы Н’рия.

Нагрудник никак не хотел крепиться к чрезвычайно выпуклой фигуре номасийки. Чиновник помог мне: надавив на грудь куклы, закрепил часть доспеха.

В этот момент все бумажки на полу вспыхнули и с шипением сгорели.

Это было так неожиданно, что я подскочила и, бросив куклу, побежала к двери, громко призывая маму. Она появилась в дверях и подхватила меня на руки.

А чиновник растёр ногой пепел бумажек и поднял одну уцелевшую – синюю.

– Говорила же, что у неё будут камушки, – сказала мама.

– Ага, поздравляю с даром силы, да поможет дитю Триединый, – вяло сказал чиновник. – Давайте оформлять документы, убей меня булыжник.



2



Пока что никто не мог сказать, что именно произошло с кэрессой Фроловой. Стирометры, настроенные на земные струны, показывали слабые следы магии, так что вероятность того, что она стала внеклассовой, отпадал.

– Это хорошо, – выдохнул Блаттскаг. – Если бы на Земле все маги были внеклассовыми, стало бы только хуже.

– А мне кажется, что наоборот, – возразил Дьярф. – Мы хотя бы знаем, как работать с внеклассовой магией. В конце концов, мы умеем её умерщвлять. Тогда как дар Фроловой – это что-то совершенно новое, неизвестное нам.

Узоры, растущие из пупка Натальи Фроловой, продолжили ветвиться. После того, как они обвили грудь и добрались до горла, рост замедлился.

Мы устроили Фроловой проверку с руллями и родительским топазом. Но сколько мы не слали на женщину магии всех видов, ни один отзвук не отразился в руллях. Они остались нетронутыми.

– Она будто пожирает все отзвуки, – сказал Дьярф.

– Сам ты… пожираешь, – обиделась Фролова. – Я ничего не чувствую!

– Но кое-что мы установили, – ответил Блаттскаг. – Кэресса Фролова поглощает направленную на неё магию, но ничего при этом не чувствует, а стирометры показывают очень слабое присутствие магических сил.

Непредвиденное появление магии в Наталье Фроловой внесло некоторую неразбериху в планы Брянского Сопротивления. Но о предстоящей встрече со Слюбором никто не забыл.

Генерал Пиротов объявил, что по решению военного совета Брянского Сопротивления на встречу с ним должны отправиться:



Бленда Роули, стен-маг, ученица второго семилуния Академии Химмельблю.

Матвей Сорокин, внеклассовый рукотворец, неофициальный посол Енавской Державы и семьи Сорокин в Российской Федерации.

Антон Брулев, майор главного управления Генерального штаба Вооружённых Сил Российской Федерации.

Леонид Монов, известный как «Лимоныч», лейтенант главного управления Генерального штаба Вооружённых Сил Российской Федерации.

Зиновий Дмитриев, снайпер-инструктор спецподразделения «Альфа».

Ярослав Зотов, сотрудник ОМОНа.



– Что-то до фига народу, товарищ генерал, – сказал Антон. – Мы же группами по трое ходим через щели.

– Вот у вас и будут две группы. Ты доставишь Матвея и Бленду к Слюбору, а группа Лимоныча будет прикрывать вас, не показываясь на глаза Слюбору.

Йор Блаттскаг с некоторым сожалением признал:

– Ваши снайпера – это пока что серьёзная сила против боевой магии. Ни один из нас не способен заметить их на том расстоянии, на котором они могут снести голову любому магу.

– Но ведь мы, маги, можем использовать силовое поле? – спросил Матвей.

– Ну, ты чего, Матвеич, – снисходительно сказал Лимоныч. – Хороший снайпер – это не просто меткий, но терпеливый снайпер. Вы, маги, не можете таскать защитное поле без остановки, вам надо перезаряжать его. А нам, снайперам, надо всего лишь подстеречь момент перезарядки. Так что тут у нас паритет, понял?

Корта-Ильда и Дьярф Мансторм тоже порывались пойти с нами, но Пиротов и Блаттскаг решили, что они нужнее в Нижнем Брянске. Пробуждение магического дара Натальи Фроловой требовало наблюдения и изучения. Заодно надо осмотреть остальных землян, проверить, не появились ли на них похожие знаки?

Все земляне должны принять ванну с волшебной водой. Предположительно именно это магическое действие стало причиной пробуждения дара у Фроловой.

В связи с этим Дьярф Мансторм обязан произвести как можно больше косметических руллей. А Корта-Ильда будет работать над способами выявления, чем именно являлся дар Фроловой – стен-магией, ливлинговой, фулельской или что-то иное?

Пока что Наталью Фролову заперли в квартире, окружив всеми доступными приборами учёта и замера магии.



3



В назначенное время мы все собрались у четвёртой башни «Охвата». Матвей и Блаттскаг уже орудовали возле каменной тумбы, внутри которой расположена магическая машинерия, которая должна пробить щель в Верхний Брянск или, как мне больше нравилось называть, Химмлиар.

Антон, Лимоныч и другие спецназовцы помогли мне переодеться в маскировочный халат, сделанный из множества обрывков зелёной ткани, превративший меня в подобие травяного слоггера. Антон потуже затянул ремни специального накладного доспеха, заполненного стен-камнями.

Завершил моё обмундирование квадратный ящик на ремне, который Матвей перекинул мне через плечо.

– О нет, – выдохнула я. – Обязательно это брать с собой?

– Надо испытать стеномёт в боевых условиях, – ответил Матвей.

Стен-камни и ящик со стеномётом оказались тяжёлым грузом даже для меня. Поэтому Антон распорядился, чтобы мой рюкзак нёс Матвей.

– Когда победим Первомага, – сказал Лимоныч, – надо будет разработать полевую форму для наших, земных, боевых волшебников.

– А наша чем плоха? – спросила я. – Все маги Голдивара пользуются одеждой и доспехами, созданной портными Форендлера.

– Вот и пользуйтесь своими средневековыми нарядами дальше, – ответил Лимоныч. – А у нас тут двадцать первый век, если что.

– Честное слово, Бленда, – согласился Антон, – ваша одежда больше подходит для театра. Доспехи неудобные, одежда тяжёлая и плохо дышит. Много ненужных украшений, вот кому нужны эти узоры на ремнях?

– Вы ошибаетесь, – вмешался Матвей. – Например, кожаная одежда Магической Дружины наилучшим образом соответствует задачам бойцов. И выглядит круто. Особенно плащи.

– Узоры тоже необходимы? – усмехнулся Антон.

– Они помогают визуальному контролю свой-чужой. А некоторые амулеты обозначают принадлежность к определённым отрядам и боевым подразделениям.

Тем временем Такмарк Ундигг, посольский стен-маг Третьей Отметки, установил в медные полусферы машинерии стен-камень и воспламенил его.

Земля вокруг башни «Охвата» затряслась, а бетонные блоки запрыгали, грозя рухнуть. Но мы слишком часто видели пробивание щели, поэтому не волновались – ничего не рухнет.

Из каменной тумбы вырос пузырь пространства, в котором смутно виднелись обломки домов, мокрые стволы деревьев и прочий мусор, окружавший Нижний Брянск.

Группа Лимоныча приготовилась войти в пузырь, когда в конце улицы пустынного Брянска появилось несколько людей.

Это были жители города – пятеро мужчин и три женщины. Детей не было, так как всех детей забрала Аделла Лью ещё в самый первый день превращения Самого Древнего Зла в Самое Древнее Добро.

– Итить вашу мать, – сказал Лимоныч. – Этого ещё не хватало.

– Простите нас, – сказал один мужчина, – но мы хотим покинуть Нижний Брянск.

– Не можем так жить больше, – добавила женщина. – На солнышко хотим.

– Нету сил жить в страхе, – добавила другая женщина. – Нижний Брянск каждый день уменьшается, крипдеры лезут отовсюду, а наверху – благодать.

Генерал Пиротов давно распорядился не препятствовать тем, кто хотел покинуть Нижний Брянск ради жизни под сенью Самого Древнего Добра. Выдать расположение Нижнего Брянска они всё равно не могли, так как найти его можно только по тем щелям, которые мы создавали. Когда группы добытчиков возвращались, щели закрывались, и Нижний Брянск снова надёжно отделялся от Химмлиара.

Правда, таких дезертиров уже давно не было, Все, кто хотели уйти, ушли в первые дни.

– Это из-за Фроловой, – шепнул мне Лимоныч. – Люди боятся, что заразятся её пупковым узором.

– Господа дезертиры, – обратился Матвей к жителям. – Мы не будем мешать вам бежать наверх, но сейчас в приоритете наша миссия.

– Эй, парень, – крикнул один мужик. – За дезертира ответишь. Ты сам-то кто? Сам-то – предатель России.

– Вот именно, – добавила женщина. – А мы на свою землю идём, на брянскую.

Старый спор Матвея с соотечественниками. Некоторые из них считали предательством его переход в подданство Енавской Державы. Именно за это Антон Брулев презирал Матвея, называя его странным термином «колбасный эмигрант».

– Надо бы поторопиться, – вмешался Блаттскаг. – Переход нельзя держать открытым.

Антон Брулев обратился к жителям:

– Обещаю, что после ухода наших отрядов, кэр Блаттскаг откроет для вас новую щель.

– Но на восьмой башне, – вставил Блаттскаг. – Идите туда.

Когда жители ушли, Лимоныч поправил снайперскую винтовку на груди и скомандовал:

– За мной, пацаны. Соблюдаем дистанцию.

Он шагнул в пузырь пространства вокруг тумбы с машинерией. Его тело размазалось по стенкам пузыря и растворилось. Снайпер Зиновий Дмитриев, мужчина с большой седеющей бородой, делавшей его старше, смотрел на часы. Выждав минуту, шагнул в пузырь. За ним шагнул Ярослав Зотов, который нёс на себе пулемёт.

Такмарк Ундигг закрыл за ними пузырь. И сразу начал настраивать части машины на открытие прохода для нас. Наша щель откроется рядом с той, через какую мы прошли на ферму с арбузным полем. Группа Лимоныча должна за это время занять позиции вокруг фермы.



4



Антон посмотрел на часы:

– Ну, двух часов, думаю, достаточно, чтобы выйти на позиции. Открывайте, кэр Блаттскаг.

Пузырь пространства вырос вокруг тумбы, но нам снова помешали.

В конце улицы показался Дьярф.

– Стойте, я сделал, – кричал он и размахивал белым пакетом, которые у землян назывались «целлофановыми» и были во множестве разбросаны по Нижнему Брянску ещё до войны с Первомагом. – Было трудно, но я сделал.

– Что сделал? – спросила я, когда он подбежал к нам.

– Защиту от иллюзий.

– Но ты учил, что от них нет защиты? – отозвался Матвей.

– Поэтому и было трудно, – усмехнулся Дьярф. – Правда, это не совсем защита, а что-то вроде сигнала.

Он развязал шелестящий пакет и поднёс ко мне. Из него ударил резкий запах какого-то гнилья.

Матвей был более категоричен в описании аромата.

– Это же дерьмо, – сморщился он.

– Да, пахнет не очень, – согласился Дьярф. – Но всё равно вам надо это съесть.

– Да ну тебя. Серьёзно?

– Если не хотите пропасть в иллюзии, то лучше съесть. Совсем немного.

Дьярф снял с пояса мерную ложечку, которой он пользовался, создавая свои ливлинговские настойки и рулли.

Зачерпнув отвратительную чёрную кашицу, поднёс ложечку ко мне:

– Просто глотай, не дыши.

Задержав дыхание, я проглотила безвкусную массу.

– Фу, – сказал Матвей, когда настала его очередь. – Теперь я понимаю, почему Бленда не любит магию ливлингов. У них не волшебство, а мерзкий биопанк.

Проглотив свою дозу, Матвей закашлял. Потом сказал:

– Поедание дерьма – лучшая защита от иллюзии, да?

– Это не дерьмо, – обиделся Дьярф. – А тонкий экстракт живой силы сразу нескольких земных животных и насекомых.

– Звучит, как дерьмо…

– У меня не было времени очищать запах. Скажи спасибо, что он не в виде смертельного яда.

– Спасибо, блин.

– Как работает экстракт? – спросила я.

– Пока он внутри вашего тела, он предупредит о попытке набросить на вас покров обмана.

– Как именно предупредит? – спросил Матвей. – Надеюсь, не с помощью экстренного выхода из нашего тела?

Дьярф Мансторм пожал плечами:

– У каждого человека свои особенности. Просто прислушивайтесь к своим ощущениям. Если начнёте испытывать резкую и непонятную радость, печаль или злость – то, скорее всего, к вам приблизилась фулельская магия.

– Но если от иллюзии нет защиты, – начал Антон, – то какой нам смысл знать о её приближении?

– От иллюзии нет защиты, когда ты уже внутри неё, – напомнил Матвей. – Но если будешь предупреждён, то всегда есть шанс вырубить того фулеля, который пытается эту иллюзию наслать.

Антон Брулев проглотил свою порцию экстракта и напомнил:

– Дистанция такая же – минута. За мной.

И шагнул в пузырь. Через минуту за ним последовал Матвей. Я следила за секундной стрелочкой на часах. Когда её бег отсчитал минуту, тоже шагнула. Башня, тумба, Блаттскаг, Такмарк Ундигг и Дьярф растеклись по стенкам пузыря и исчезли.

Меня окружила темнота, в которой мерцало что-то жёлтое.

– Фонарик вруби, – сказал Матвей. Его голос прозвучал издалека, как с другого конца пещеры.

Я создала комочек света, но он, взлетев к потолку неясной пещеры, рассыпался на белые точки и пропал.

– Фона-а-арик, – напомнил Матвей. – Магия тут не пашет.

Я и забыла, что на внешней стороне башен «Охвата» установлены небольшие ингермаггеры, устройства подавления магических отзвуков. Их запускали перед каждым выходом из башни, чтобы уничтожить возможные ловушки, установленные нашими врагами. Если те, конечно, узнают о расположении башен.

Я нащупала на плече фонарик и нажала кнопку. Луч выхватил из темноты какие-то лестницы, которые вели в комнаты с летающей мебелью. Всё это показалось мне знакомым. Где-то я уже видела именно эти лестницы, именно эти квартиры…

– Иди на мой голос, – сказал Матвей откуда-то сверху. – По лестнице, а потом направо.

– Где мы? – спросила я.

– Не узнала?

– Для меня все дома Брянска выглядят одинаково. Даже когда они искажены пространственной магией.

– Это мой дом на Советской улице. Там, где открылся первый портал. Там, где у вас была битва с Первомагом.

– Интересное совпадение, – сказала я. – Мы пришли к тому месту, с которого начали.




9. Необыкновенные приключения Хурда и Хорта




1



– Пришли в то место, с которого начали, – сказала Бленда.

Глядя на стены родного подъезда, я подумал именно это.

Мистическая закольцованность нашего путешествия породила во мне недоверие. Корта-Ильда и Дьярф научили меня, что во Вселенной, пронизанной магией струн, нет ничего случайного.

«Магия тянется к магии, Матвей, – учила Корта-Ильда. – В этом её сходство с деньгами. Чем у тебя больше знаний о магии, тем чаще ты видишь невидимые беднякам струны мироздания».

«А струны имеют свойство спутываться – добавил Дьярф. – Если на Низких Отметках магу нужно стараться, чтобы сплести струны, то на Высших уже приходится прикладывать все силы для того, чтобы их распутать».

«Вы говорите метафорически?» – уточнил я.

«В какой-то мере – нет, не метафорически, – ответила Корта-Ильда. – Но в какой именно мере – должен разобраться ты сам».

Вот я и попытался разобраться.

Щель пролегала через точку разрушенного города, в которой началось пришествие Самого Древнего Зла в Брянск. Кстати, почему именно портал открылся тут, а не в Алма-Ате, Пекине или Воронеже? Почему вообще в городе, а не посреди пустыни или Океана?

Бленда подошла ко мне и направила свет фонарика мне в лицо.

– Ты хочешь осмотреть свой бывший дом? – догадалась она.

– Очень. Но допускаю, что отклонение от пути по щели приведёт меня в тупик или ловушку.

– Вообще-то сам дом может быть ловушкой.

– Это я тоже допускаю.

Мы стояли в искривлённом подъезде дома. Лестница перед нами раздваивалась, превращаясь как бы в две клонированные лестницы. Одна, загибаясь бараньим рогом, вела вверх, а другая загибалась вниз, как эскалатор в метро.

– Лучше идти дальше, – сказала Бленда. – Нас ждёт Слюбор.

– Или Аделла Лью с армией драконов и Хадонк Джексон, вооружённый узелками пространства.

– Но что ты хочешь найти в этом доме? – спросила Бленда.

– Я сам не знаю. Но сама подумай: этот дом получил первый магический удар, когда тело Самого Древнего Зла пробило сюда портал.

– Так.

– Потом вы углубили рану, пробив портал для возвращения. А потом ещё раз, когда пришли в Брянск чтобы воевать с Самым Древним Злом.

– Пока что не вижу ничего особенного. Кроме неожиданного сравнения порталов с ранами.

– Потом в моей квартире развернулась первая магическая битва…

Бленда встрепенулась:

– Ты думаешь, что из-за выброса магических взаимодействий в этом место струны Земли наиболее податливы?

– Вот именно. Ведь здесь была применена вся магия, которая имелась в Голдиваре. Аделла превратилась тут в тинь-поу, ты кидалась стен-камнями, а Слюбор держал всех жителей в иллюзии, чтобы они ничего этого не заметили…

– А в завершение всего Хадонк и его споггель добили Алексея, одержимого Самым Древним Злом, тем, что перекрутили ткань пространства этого строения, – подхватила Бленда.

– Теперь ты понимаешь мои сомнения?

Бленда перевела луч фонарика в пролом стене, там стоял Антон.

– Чего вы застряли? – спросил он. – Надо идти. Чем дольше открыта щель, тем быстрее её обнаружат крипдеры.

Я кратко объяснил Антону своё желание обследовать старую квартиру.

– Нам нельзя уклоняться от пути, – ответил Антон. – Мы потеряемся и сдохнем в какой-нибудь спирали пространства.

– Почему сразу сдохнем? – спросил я. – Мысли позитивно.

– Нет, – отрезал Антон. – Продолжаем выполнение поставленной задачи. Идём к выходу из щели и поочерёдно покидаем её. Если так хочешь, то обследуем квартиру на обратном пути.

Но я не сдавался:

– На обратном пути щель будет иной. Мы навсегда потеряем возможность изучить место первого упорядоченного воздействия магии Земли!

Антон посмотрел на Бленду, взглядом спрашивая её мнения.

Она посмотрела на свои часы:

– Матвей, может быть, прав. Струны Земли непредсказуемы, их изучение важно для вас самих, Антон. Особенно для случая Фроловой.

Антон снял с плеча автомат:

– Уговорили. У нас два часа до встречи со Слюбором. Буду ждать вас здесь через десять минут.

– Час, – попросил я.

– Тридцать минут.

– Есть, кэр майор, – радостно сказал я и потащил Бленду вверх по загибающейся лестнице.

Мир качнулся, словно перевернулся под тяжестью неких отвесов. Фигура Антона оказалась под нами, мы видели его макушку, шагая при этом по лестнице вверх.



2



Хотя всё пространство в здании было исковерканным, спутанным, как пряжа, я уверенно ориентировался по знакомым приметам:

– Ага, это велосипед соседского мальчишки с первого этажа. Это дверь соседа со второго. По идее, остался один этаж, но…

– Знаешь, Матвей, кого мы напоминаем? – спросила Бленда.

– Кого?

– Мы с тобой как Хурд и Хорт, герои сказки, которую любят все дети Голдивара.

– Кто такой хорт – знаю. Что-то вроде лошади, коровы и оленя одновременно. Но что такое хурд?

– Небольшое животное, живущее в степях Номаса. У него нет кожи, а его лапки похожи на руки ребёнка. Все части тела и органы этого животного пригодны для магии начинающих ливлингов.

– И чем это мы похожи на оленя и лысую крысу? – спросил я. – Кто из нас кто?

– Это не важно. В моём сравнении важнее то, что в сказке «Хурд и Хорт», из-за оплошности ленивого мага, который не учился в Академии, они перенеслись на остров Вердум. А остров этот полон жестоких пиратов, бешеных чудищ, беспризорных боевых слоггеров и остатков злого колдовства умалишённых внеклассовых магов. И вот двое друзей, один большой, другой маленький, путешествуют к гавани Пиратской Бухты, чтобы сесть на корабль и вернуться домой.

– И что же тут о нас?

– Как у Хурда и Хорта, у нас происходят новые события, которые отдаляют нас от наших целей.

– А у нас разные цели? – спросил я.

– У меня – да. Хочу, чтобы всё стало так, как было до того, как мы открыли дурацкую статую дурацкого Первомага.

– Мне совершенно не хочется возвращаться ни в Брянск, ни к своей работе фотографом, – ответил я. – Мне хочется быть родоначальником самой крутой семьи Енавской Державы. Хочу сделать мои владения самыми экономически развитыми в Державе. Хочу, чтобы мои подданные радовались жизни, чтобы их охраняли разумные законы. Ну, и колдовать тоже прикольно.

Бленда испытующе посмотрела на меня и отвела взгляд.

– А что стало в итоге с Хурдом и Хортом? – спросил я. – Они добрались до дома?

– Смотря в чьём изложении смотреть эту сказку. В изначальной народной легенде они успешно приплыли в Ультрехт, отыскали того криворукого мага и навешали ему тумаков. Но я и мои сверстники выросли на умобразе «Необыкновенные и многочисленные приключения Хурда и Хорта», которые вот уже пятнадцать семилуний производят фулели компании Форендлер. Они придумали более трёхсот последовательных умобразов с приключениями. В их изложении приключения Хурда и Хорта ещё продолжаются. Последний умобраз, я слышала, назывался «Хурд и Хорт идут на войну». Посвящён как раз противостоянию Химмельблю и армии выдуманного государства Райденские Земли.

– Ха, как тонко. У нас тоже есть компании по производству умобразов. Например, герои фирмы Дисней тоже воевали и с немцами, и с Советским Союзом, и даже с арабскими террористами.

Я больше не стеснялся приводить примеры из земной истории, все послы изучили её. Бленда тоже.

– Боюсь, что после падения Барьера Хена фулели отправят Хурда и Хорта в Запертые Земли, где эти вечно юные зверята будут испытывать приключения на протяжении ещё трёх сотен умобразов.

– Понятно, – ответил я. – В нашем мире производители сериалов тоже не умеют остановиться и снимают много лишних сезонов, превращая интересные истории в жвачки.

– Мне иногда кажется, что наши судьбы…

До моего слуха вдруг долетел неразборчивый голос, сопровождаемый болезненным подрагиванием сил магических струн. Я схватил Бленду за руку и хотел прижать к стене, но магичка была не только сильнее меня, но и нагружена ящиком со стеномётом. Поэтому у меня не получилось даже сдвинуть её с места.

– Ты чего? – удивилась Бленда.

– Ты ничего не ощущаешь?

– Нет.

– Что-то вроде отзвуков… что-то странное.

– Матвей, – строго сказала Бленда. – Для обычного человека любая магия – это «что-то странное». Ты хочешь достичь Третьей Отметки, ты должен выражаться точнее.

– Ты не слышишь? Словно кто-то что-то говорит. Но не голосом, а через струны, что ли…

Бленда насторожилась:

– Кто и что?

– Не разобрать. Сейчас узнаем, мы уже рядом с моей квартирой.

Бленда сбросила с плеча ящик со стеномётом и оторвала крышку.

Последний вариант этого оружия я сделал из тёмного металла, покрытого узорами ливлингов. По моей просьбе их нанёс Дьярф. Узоры могли вытягивать кровь из жертв стеномёта, подпитывая магической силой или камни или самого стрелка.

Вместо корзины с кирпичами я установил револьверное устройство подачи стен-камней. На испытаниях выяснилось, что оружие использовало стен-камни медленнее, чем это делала Бленда, зато расход сил значительно понижался, ведь Бленда сжигала только один камень – самородок, вделанный в рукоятку.

Я помог Бленде надеть стеномёт на плечо и закрепил его системой из нескольких ремней. А она натянула на правую руку мотоциклетную перчатку, покрытую медными пластинами с вкраплениями крошки от стен-камня.

Бленда взялась за оружие. Кольца рукоятки и перчатки клацнули, соединяясь. Самородок в рукоятке вспыхнул, озарив лицо магички слабым сиреневым светом. Механизм револьверного барабана загудел, готовый подать в ствол специально отёсанные «под патрон» стен-камни.

– Вот и первые недостатки стеномёта, – шепнул я. – Он светится и шумит.

– Тогда нет смысла прятаться, – сказала Бленда и, отодвинув меня сильным плечом, первой вошла в квартиру.

Я шагнул вслед за ней.



3



Моя квартира, ставшая эпицентром приложения магии путаников, выглядела, как узкий коридор, в который вытянулись все три комнаты, включая ванну и туалет. Геометрия пространства была нарушена, комнаты соединялись невообразимым способом и сворачивались в замкнутое кольцо.

Кухня вообще расположилась вверх ногами над нами. Посуда и мебель этой комнаты стремительно летела на нас, но, наткнувшись на невидимую преграду, отскакивала и плавно поднималась вверх.

– Да уж, – сказал я. – И что я собираюсь тут найти?

О том, что произошло с моими соседями, с тем мальчишкой, чей велосипед всё ещё стоял в перекрученном магией подъезде, я старался не думать. Надеялся, что после того, как иллюзия Слюбора развеялась, их эвакуировали из этого кошмарного здания.

Свет наших фонариков выловил плавающие в воздухе обломки мебели и какие-то неописуемые комки материи.

На стенах, покрытых пятнами ржавой воды, сохранились борозды от когтей Аделлы Лью. На полу чернели дыры от огнешаров. В некоторых дырах блестела вода. Я вспомнил, что она натекла из того рулля, который я случайно активировал, когда искал рулль исцеления для Аделлы. Поэтому здесь так сильно пахло болотом.

Теперь-то я знал, что рулль не содержал в себе никакой воды – магия вытягивала влагу из окружающего воздуха.

Мимо меня пролетела любимая красная бейсболка. За прошедшее время она покрылась пятнами мха. Вслед за нею, как на укоризненном параде образов прошлой жизни, проплыла наполовину сгоревшая фотография в рамке: натюрморт из заводских деталей, за который я получил какой-то приз на какой-то фотовыставке.

– О, наш сундук, – спокойно сказала Бленда.



«Вы же знаете, по какому я вопросу?»



Я вздрогнул и посмотрел на Бленду:

– Что ты сказала?

– Говорю, это наш сундук, который мы притащили из Голдивара.

Крышка сундука, стоявшего возле дивана, была разбита. Я вспомнил, что туда ударило световое копьё. Бленда присела и посветила внутрь фонариком:

– Самородки, одежда, размокшие рулли, стреломёты, томики Магической Энциклопедии Саммлинга и Ратфора… Святые камушки, когда-то всё это было важно.



«Эх, завидую. В мои времена…»



– Вот опять! – воскликнул я.

– Что опять?

– Голос говорит.



«Ха-ха. Смешно. Продолжайте».



– Что говорит? – спросила Бленда.

– Ерунду какую-то. Обрывки фраз.

– А чей голос?

– Мужской. Но в нём что-то звенит, будто говорят сразу несколько голосов.

– Может, это приближение иллюзии? Хотя Слюбор навряд ли рискнёт и полезет в щель.

Тут голос произнёс нечто такое, от чего я одновременно испугался и кое-что понял.



«Фата-моргана, атмосферное явление, мираж…»



– Не может быть…

– Что?

– Это голос Алексея.

– Кого-кого?

– Помнишь человека, в которого вселилось Самое Древнее Зло? Он был сотрудником ФСБ. После вашего появления в моей квартире, он допрашивал меня. Теперь я слышу обрывки его фраз из нашего разговора.

Бленда кивнула. Оглянувшись, сказала:

– Кстати, здесь должен остаться труп этого «воина фэсбы».



«И я не упоминал о моём звании».



Я больше не вздрагивал от этих фраз.

Мы двинулись по тому коридору, в который превратилась моя квартира.

– А призраки существуют? – спросил я. – С магической точки зрения?

– Ливлинги высших Отметок могут выделять эссенцию сущности любого живого существа, включая человека, – ответила Бленда. – Но эта эссенция не призрак умершего.

– А что?

– Что-то вроде собрания его самых ярких воспоминаний. К тому же эссенции не держаться долго. Два-три витка и они выдыхаются.

– Это не то, – помотал я головой. – Бывают ли вот прямо призраки?

Бленда посмотрела на меня:

– Ты претендуешь на официальную Третью Отметку, ты должен сам понимать, что существует всё, что только может существовать. Именно наша магия воплощает это существование.

– Бленда, я прямо спросил: существуют ли призраки?

– В Академии нам о них ничего не рассказывали.

– Ясно, значит – существуют.



«Не затягивайте. Текст поста мы вам вышлем через полчаса. Чтобы не написали отсебятины».



На этот раз голос звучал отчётливо и без искажений. Я остановился:

– Кажется, мы рядом с трупом. Если это вообще он говорит.

– Спроси сам, – сказала Бленда и пинком отбросила поваленный стол, открывая мне тело Алексея.



4



Вздувшийся от воды полуголый труп, покрытый вмятинами и какими-то жёлтыми нарывами, не напугал меня.

Спокойно присел перед ним на корточки:

– Добрый день, товарищ майор. Чего ты хочешь от меня снова?

В моей голове явственно раздалось:



«Работа такая. Ведь кроме рыбалки, я, всё-таки, люблю Россию».



– Та-а-ак. А поточнее?

Но призрак промолчал. Абсолютно не испытывая какого-либо отвращения, я поднял валявшуюся рядом ножку от стула и потыкал Алексея.



«Будете упорствовать – обязательно найдём вещества».



– Ага. Если тебя шевелить, то становишься разговорчивее?

Я ещё сильнее ткнул труп, затрещала разложившаяся ткань одежды. Лицо с провалившимися и сгнившими губами дёрнулось, словно труп решил лечь поудобнее.

– Ма… Матвей, – пробормотала Бленда. – Меня сейчас стошнит.

– Да ладно, – удивился я. – Разве ты не привыкла?

– К такому? Святые камушки! Да я только-только отвыкла!

Бленда убрала стеномёт за спину и отошла.

– На войне с Союзом видывал горы трупов, которые лежали подольше нашего Алексея, – сказал я. – Надо заметить, что он сохранился лучше них. Видимо, тут, в замкнутом пространстве, нет ни крыс, ни всяких паразитов, которые пожирают трупы в нормальной среде обитания.

Запинаясь и тихонько икая, Бленда сказала:

– Матвей, если ты вдоволь наигрался, может, пойдём отсюда?

– А голос Алексея? Ведь это явно какая-то магия.

– Даже если и так, то зачем тебе Алексей?

– Однажды он допрашивал меня, теперь я хочу допросить его.



«Голова кругом, не так ли?».



Будто бы, согласился со мной призрак Алексея.

– Матвей, – тяжело сглотнула Бленда. – Я поняла. Это всё из-за эссенции.

– Думаешь, то дерьмо, которым нас накормил Дьярф, как-то взаимодействует с остатками магии Самого Древнего Зла в теле Алексея?

– Магия ливлингов действует на любую живую плоть. Даже если та давно мертва.

Я особенно сильно ткнул палкой в труп, после чего даже я не сдержал возгласа и отскочил.

Труп дёрнулся как живой. В центре его развороченной палкой груди что-то заблестело. И вдруг – оттуда вылетело облачко, состоявшее и белых, светящихся тонких нитей.

Облачко, словно живой клубок тонких червей, зависло над трупом. Одновременно с этим узоры рукотворца на моей кисти тоже засветились, пробиваясь сквозь перчатки и маскхалат.

Этот комок световых червей и моя магия были как-то связаны!

Бленда тихо вскрикнула и попятилась ещё дальше, ломая своими сапогами остатки мебели.

– Ненавижу магию ливлингов, – сказала она. – Меня сейчас стошнит.

– Не стесняйся. У меня в квартире и без того бардак.

– Пойдём отсюда, – потянула она меня за рукав маскхалата.

– Нет уж, – сказал я и отбросил ножку стула.

– Не собираешься же ты…

– Собираюсь.

Я снял перчатку с правой руки и потянулся к скоплению светящихся червячков.

Бленда перехватила мою руку:

– Убей тебя булыжник, ты уверен, что надо совать пальцы куда попало? Даже я не понимаю, что это такое!

Но я был уверен, что комок световых червяков невраждебен. Кроме того, голос Алексея в моей голове как бы приободрил:



«Понимаете, Матвей, ваши утверждения сеют лишнюю панику».



Припомнил, как Бленда сравнила нас персонажами многосерийного детского умобраза. Действительно, «Необыкновенные приключения Хурда и Хорта»! Мы отправились на встречу со Слюбором, но вместо этого нашли призрак давно погибшего фээсбэшника, в теле которого некоторое время прожило Самое Древнее Зло.

Помедлив пару секунд, я уверенно сунул руку в клубок летающих червячков.




10. Герой России




1



В мои мысли прорвался оглушительный хор голосов, и все они были голосами Алексея. Алексея Степанова. На этот раз они не говорили лишь теми фразами, которые я слышал от него во время допроса. Все тысячи Алексеев говорили на разные лады, с разными эмоциями.

– А мама? – спросил один Алексей. И сразу ответил: – Что – мама? Она тоже умерла. Давно.

– Всё это неправда, – прервал его другой Алексей. – Это бред, полнейший бред! Я отравлен, мне подмешали психоделики в еду!

– Какую еду, кретин? – заорал другой. – Пойми, что ты – труп. Ты умер.

– Так вот какая она, жизнь после смерти… – меланхолично произнёс очередной Алексей.

– Разве это жизнь? Разве я – это всё ещё я?

– Господи, дай мне сил…

Одновременно с этим гвалтом Алексеев появились обрывки видений.

Какой-то мальчик пробежал по лугу к речке. Резко превратился в взрослого мужчину и уселся на раскладной стульчик у берега реки. В его руках появилась удочка, а у ног на траве материализовалась баклажка пива. В душе рыбака разлилось спокойствие и умиротворение.

Вдруг всё сменилось. Я стоял у колыбели и поднял на руки какого-то младенца, испытывая необъяснимые чувства.

Отпустив младенца, я резко вошёл в какую-то комнату. Пожилая женщина сидела в кресле и смотрела телевизор, там показывали Путина.

– Ты вернулся, сынок? – спросила женщина и порывисто встала мне навстречу.

Это моя мама. То есть – мама Алексея.

И ещё сотни, тысячи таких образов-воспоминаний пронеслись сквозь меня, заставляя переживать моменты жизни Алексея, как свои собственные. Я вспомнил его школу, учёбу и экзамены в каком-то юридическом университете. Мне припомнилась чужая первая любовь, вторая любовь, третья любовь, седьмая… Хм, а он был любвеобильный мужчина!

Наряду с этими приятными событиями жизни, я пережил и множество неприятных. Какие-то обманы, избиения, ссоры и ругань. Несколько раз я испытал страх смерти. Служба Алексея подразумевала такой риск. Само собой, призрак Алексея выдал и несколько государственных тайн.

Отдельным ярким воспоминанием была встреча Алексея с Владимиром Путиным. Президент нацепил ему на пиджак какую-то награду и что-то сказал. Так я узнал, что Алексей Степанов – герой России.

При этом тысячи голосов Алексея продолжали что-то говорить. Но кое-что в них изменилось. То один, то другой голос вдруг спрашивал меня:

– Ты кто?

– Я тут не один?

– Дурак ты, Лёшка, тебя тут много.

– По одному на каждое воспоминание.

– Я – это я. Даже если меня много. Но кто – он?

– Это тот пацан, который видел Брянский фоллстрайк!

– Фотограф.

– Хипстер.

– Бездельник.

– Либеральный гондон.

– Нет, он преподаватель в детском кружке.

– Он что-то знает!

Голоса резко смолкли, передо мной вырос образ того Алексея, который меня допрашивал.

– Матвей Сорокин, это – правда? – спросил он.

– Что?

– Первомаг, его превращение в бога, какие-то магические струны…

– Алексей, даже не знаю, с чего начать… Вообще-то, вы мертвы. И очень давно. Года три как…

– Это я и без тебя понял, – нетерпеливо оборвал он. – Но почему я всё ещё в этом месте?

– В каком месте? – осторожно спросил я.

– Иногда я как будто открываю глаза и вижу заброшенную квартиру. В ней сумрачно, бардак и следы пожара. А я лежу на полу и, как в кошмаре, не могу шевельнуться. И вдруг понимаю, что я – труп. Иногда понимаю, что это сон, и просыпаюсь. Тогда начинаю проживать свою обычную жизнь. Играю со своим первым ребёнком, которому почему-то три годика, хотя и знаю, что на самом деле ему – двадцать два, и он учится в колледже, в Великобритании. Я разговариваю со своей матерью, хотя она умерла ещё в начале двухтысячных. Я вижу старых друзей, как из детства, так и со службы. Многие из них мертвы. И тогда я понимаю, что здесь что-то не то. Что это всё ненастоящее. Я осознаю, что в реальности я – труп. И лежу в разрушенной квартире…





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/maksim-lagno/samoe-drevnee-zlo-iii-pomoschniki-boga/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



Если текст книги отсутствует, перейдите по ссылке

Возможные причины отсутствия книги:
1. Книга снята с продаж по просьбе правообладателя
2. Книга ещё не поступила в продажу и пока недоступна для чтения